Алый снег охотника Лю

Ха! Еще бы! В прежнем мире эту фразу Клаузевица в разных умных книжках как только не раскладывали! Чистая удача, что почти такую же фразу в этом мире изрек еще один… весьма авторитетный в той же области разумный! Благо, что в отличие от местного «Клаузевица», тамошний «цитатогенератор» сам, для «особо одаренных», оставил простое и однозначное пояснение: «Военные должны подчиняться политикам». Очень уж удобна была та, первая мысль, для кривотолков и разночтений. А вот местный «мудрец» таких пояснений оставить не удосужился – так что современники интерпретируют его мудрость так, как им удобно. Особенно в том смысле, что война – естественное и неизбежное явление. И чрезвычайно удобный способ решения любых спорных вопросов.

– … По нашему настоянию, – Продолжала Туэт. – Маленькая Туан не преподавала своим детям воинских искусств в излишних подробностях. В тех, которые не нужны тем, кто не собирается в будущем вести армии в атаку.

– Мы помним. – Откликнулся Император. – Возможно, на сём можно было бы и не настаивать. Потому что сейчас мы испытываем интерес и любопытство от того, что могло бы получиться в итоге. А также досаду и сожаление – ведь теперь мы не видим того, что получилось бы в ином случае!

– Ах! Наш дорогой супруг! Как грустно нам слышать это! Но разум нашего внука еще не закоснел, подобно старым пням некоторых наших советников… Еще не поздно…

– Решено! – Император тихонько хлопнул ладонью по столешнице.

«Бумбокс», будто нажали на клавишу «Далее», заиграл нечто бравурное.

– От сих слушай, Лонг Фан! И слушай внимательно! – Императорские глаза попытались пробуравить мой череп. – Ступай! Ступай и служи нам усердно и честно. И будешь вознагражден нами! Да помогут тебе наши боги и наши предки!

Эээ? И все? И все?!

Император ни словом не высказался о своем отношении к моей идее. «Любопытно» – это, знаете ли, слишком расплывчато!

Получается что? А получается обыденная для грязной политики штука.

Сделаешь, как задумал – хорошо, а если в чем-то напортачишь – мы не при делах, а твоя голова будет отлично смотреться в качестве сувенира. Или если нам не понравится итог – мы не при делах. Или если конъюнктура изменится – мы не при делах… Или если наша левая пятка захочет – мы не при делах… Но мы в любом случае делаем вид, что ведать не ведали, что ты там задумал.

– Я все понял, Ваше Величество.

Встать со стула. Преклонить колено. Склонить голову… Кажется так, если я все правильно понял. Главное, не ржать.

– Ты промолчал, когда нужно было промолчать. И ты ни о чем не спросил, когда нужно было ни о чем не спрашивать, маленький Фан. – Судя по голосу, тиран доволен. – Если тебе улыбнутся боги, то ты вновь сможешь не только смотреть на нас, не опуская своего взгляда, но и сидеть перед нами, не преклоняя свои колени!

Вот прямо всю жизнь об этой «чести» мечтаю, ага!

– Ступай!

Я поднялся и, не разгибаясь, выдерживая направление по рисунку на ковре, стал пятиться назад, к двери. Еще бы умудриться точно попасть в проем, блин! Лицо! Лицо держим серьезным!

– Даже если не справится… – Тихонько заметила Туэт как бы в сторону. – Этот маленький Фан будет достоин легкой и приятной смерти.

«Бумбокс» столь же тихонько изобразил какой-то веселенький проигрыш. А император вполне в голос хмыкнул.

Если политика Империи делается таким вот образом… если серьезные вопросы решаются вот ТАК, то нет ничего удивительного в том, что страна находится в такой заднице! Для выкарабкивания из которой срочно потребовалась маленькая победоносная война!

Задницей в створку двери я все-таки влетел. Повеселил внучок бабушку с дедушкой.

Только выйдя из Нефритового Дворца я позволил себе тихонько рассмеяться – пусть наблюдатели думают, что от облегчения. В кабинете Императора я сдерживался изо всех сил, стараясь маскировать эмоции другими.

И, думаю, когда я сегодня ночью тихонечко шепну о произошедшем Хане, она с легким сердцем простит одного серого мохнатого хулигана… или одну безволосую хулиганку. Потому что кот, метящий ножку императорского стола прямо в монаршем присутствии… за такое можно простить что угодно. И быть приговоренным к казни. Тут уж как повезет.

Стоп!

Я даже остановился посреди дорожки, ошарашенный мыслью. Остатков самообладания хватило на то, чтобы не говорить этого вслух и не проговаривать губами:

«Так это он, получается, территорию себе столбил!»

В Пятом дворце Твердыни меня встречали, как героя. Цветы устилали мой путь, мужчины хлопали меня по плечам и кричали «Мужи-и-ик!», женщины кидались на мою шею и целовали…

Хрен там!

Нет, Шу Шан практически без раздумий бросилась ко мне, вжалась в грудь и снова включила свою слезогонку, что-то там лопоча про то, как она испугалась, как она дрожала, как она волновалась, как она перенервничала, как она…

Я не слушал. В груди разливался неприятный холодок и наваливалась тяжелая грусть… Ни старшей медведицы Заны, ни младшей Ханы – за столом не было.