Амаранты. Порабощенный лис

Цумико проснулась от хруста пластика. В душе тихонько затухали отголоски ощущения счастья, будто ей привиделся прекрасный сон. Уставившись на квадратный светильник на потолке, Цумико попыталась вспомнить, где она находится и почему. Она повернула голову и заморгала, увидев нелепую картину. Арджент сидел на столе Суузу, все еще одетый в одежду феникса, и спокойно жевал якисобу – рулет с начинкой из лапши.

Как странно. Якисоба была любимым лакомством Акиры.

Затем фрагменты прошлого дня встали на свои места, и девушка села.

– Доброе утро, – пробормотала Цумико.

– Я тебя разбудил? – Ее всклокоченный спросонья брат вытаскивал рисовые колобки из плотно запечатанных пакетов. – Извини. Проголодался.

Подошел Суузу с ребенком на руках.

– Вообще-то уже вечер, – тихо поправил феникс.

Улыбнувшись спящему малышу, Цумико осторожно подошла к окну и раздвинула занавески, чтобы выглянуть наружу. На колокольне церкви Святой Мидори скоро прозвонят вечерню.

– Похоже, необязательно нужен самолет, чтобы ощутить последствия джетлага.

Акира усмехнулся с набитым ртом.

Тут Суузу выудил откуда-то расческу. Неужели феникс каждое утро сражается с вихрами ее брата? Хотя чему удивляться, достаточно вспомнить, как часто Арджент возился с ее волосами. Насколько Цумико знала, в справочниках наблюдателей имелась целая глава, посвященная вторжению в личное пространство – ухаживанию, гнездованию и взаимному обнажению душ.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Арджент.

– Отлично.

Лис вскинул брови:

– Как ты себя чувствуешь?

Она дернула ожерелье на шее. Как бы выразиться поточнее?

Поразмыслив, Цумико рискнула:

– Лучше.

Он медленно кивнул в ответ:

– Тебе следует освежиться и отдохнуть. Возможно, мы задержимся здесь на некоторое время.

Логично. Пусть ребенок Майкла и Сансы уже появился на свет, но повитухи-амаранты наверняка задержатся, пока молодая мать не окрепнет. Надо написать Майклу. Сообщить, где они. А пока…

Цумико ощутила внезапно нахлынувшую тоску и, осторожно подбирая слова, предложила:

– Арджент, может быть, ты будешь не против того, чтобы я показала тебе территорию Святой Мидори?

– Хорошо, но лучше дождаться темноты. – Указав на горку продуктов из магазина, он добавил: – Тебе надо поесть.

Пока Цумико перебирала продукты, Арджент взял ребенка и уселся у изголовья кровати, уложив новорожденного в распахнутый ворот своей туники. Взяв еду и чай, Цумико устроилась на полу рядом с лисом и принялась неохотно жевать.

Все зашло так далеко – неудобное путешествие, эмоционально насыщенная ночь, еще одна жизнь, за которую они в ответе. Одно воспоминание перетекало в другое. Разрозненные детали требовали упорядочивания, обдумывания и молитвы. Песни деревьев и появление хвостов. Россыпь незабудок и прощальное обещание волка. Неприятности у кузенов и ужасные события, которые они пережили.

Отложив пустую коробку, Цумико подняла глаза и поймала пристальный взгляд Арджента из-под полуприкрытых век. Все следы его прежней враждебности исчезли. На лице лиса она не нашла ничего, кроме терпения и покоя. Арджент выглядел совершенно не в своей стихии, но от этого казался еще более расслабленным. Может быть, потому, что его мало заботила роскошь Особняка. На самом базовом уровне амарант смотрел на мир иначе, чем люди. Цумико не могла не задаться вопросом, что он увидел, когда посмотрел на нее, но немного боялась ответа. Поэтому выбрала совершенно другую тему:

– Мы должны дать ему имя.

Арджент кивнул:

– Тебе и решать, как его ближайшей родственнице.

– Ты выбрал имя Гинкго?

– Да.

– Знаешь, когда я впервые услышала его, то подумала, что оно звучит, как гинкго… – Она нарисовала в воздухе соответствующий иероглиф. – «Серебряный ребенок».

– Как прозаично.

– Так… ты назвал сына в честь дерева?

– Именно. – Губы Арджента дрогнули. – Мне понравилась игра слов, и… вокруг моего родного дома росла роща гинкго. Как младший сын клана Меттлбрайтов, я собирался поместить его листья на свой герб.

Пожалуй, его логика была ясна. Семья Хадзимэ украла у Арджента свободу и будущее. Он утратил всякую надежду обзавестись собственным логовом, женой-лисицей и потомством, которое носило бы избранный им знак. Однако сын, рожденный во время этого плена, все равно унаследовал отцовский герб, только иначе.

– А сам Гинкго знает?

– Он знает, как его зовут, – отвел глаза Арджент.

– Но понимает почему? – Не дождавшись ответа, Цумико вздохнула: – Тебе нужно ему сказать.

– Это приказ? – небрежно уточнил Арджент.

Она покачала головой:

– Только если тебе обязательно требуется предлог.

– Если тебя так беспокоит то, что происходит дома, возможно, тебе стоит проверить сообщения. – Он указал на свой свежевыглаженный костюм, висевший на стене. – Нагрудный карман.

Цумико достала телефон. Как только она включила его, комната наполнилась звоном оповещений. Девушка рассмеялась от такого мощного потока. Все от Майкла.

– Детские фото!