Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга II

Помимо этой группы приглашенных была и вторая — числом около 50 человек, которым предстояло пройти от камеры Холмса в коридоре смертников до виселицы. Помимо сотрудников конвоя и руководства тюрьмы — директора Перкинса и его заместителя Ричардсона — в составе этой группы двигались врачи коронерской службы Шарп (Dr. Sharp) и Батчер (Dr. Butcher), назначенные для официальной констатации факта смерти приговоренного.

В 10:00 группа конвоиров вошла в камеру Холмса, заковала его в ручные и ножные кандалы и через 2 минуты вся группа двинулась по направлению к коридору I. Из-за скованных ног смертник не мог двигаться быстро, а потому на платформу виселицы он поднялся немногим ранее 10:10. Ему было разрешено сказать последнее слово.

Речь Маджета-Холмса заняла не более 2 минут, было очевидно, что убийца готовился её произнести и продумал содержание. Он категорически отверг совершение каких-либо убийств, из числа приписанных ему, заявив, что от его рук умерли «всего» 2 женщины (их фамилии он не уточнил). Особо Холмс упомянул о том, что не убивал никого из семьи Питезель, в том числе и самого Бенджамина, по ошибочному обвинению в умерщвлении которого он обречён на казнь. Один из журналистов, лично слышавший этот монолог, так охарактеризовал впечатление от услышанного: «Ему потребовалось ровно две минуты, чтобы произнести то, что почти всякий считал последней ложью из череды лжи. Отец Дейли знает, как никто из ныне живущих, что Холмс уходит в вечность с ложью на устах (…)»[5].

После 2-минутного последнего слова последовала краткая молитва, продлилась она буквально 30 секунд, не более. У Холмса забрали распятие, которое он сжимал в ладонях на всём пути от камеры смертников, после чего палач быстро набросил на его голову чёрный балахон, а поверх — петлю.

В 10:12 створки «западни» раскрылись и Маджет-Холмс провалился под платформу. Священник пел псалом, тело повешенного висело безо всяких колебаний.

Через 10 минут доктора Шарп и Батчер проверили сердцебиение. Сердце повешенного продолжало работать. Поскольку среди присутствовавших имелось несколько докторов, им было предложено убедиться в этом лично. Четверо согласились, т. о. в общей сложности 6 человек удостоверились в том, что Холмс не умер сразу после повешения.

Убийцу было решено продержать в петле полчаса, дабы гарантированно получить желаемый результат. В 10:45 работа сердца была проверена ещё раз — теперь сердцебиение не фиксировалось. Палач перерезал верёвку и передал труп преступника гробовщику.

Выше отмечалось, что Маджет-Холмс крайне болезненно реагировал на любые подозрения в собственной дегенеративности в каком бы контексте они не высказывались. Незадолго до казни он узнал о том, что некий коллекционер пожелал за большие деньги приобрести его труп. Посмертное вскрытие позволило бы подтвердить или опровергнуть существование аномалии в строении черепа Маджета, а также проверить подозрения о наличии у него тщательно скрываемой сухорукости (ограничения подвижности левой руки). Независимо оттого, насколько были правы или ошибались авторы таких предположений, рассуждения подобного рода чрезвычайно ранили самолюбие преступника. А самолюбие у этого человека было гипертрофированным — уж в этом-то мы можем не сомневаться!

Так что публикации на тему «Маджет — дегенерат» доставили убийце немало крайне болезненных минут. И потому неудивительно, что узнав о намерении купить для медицинских исследований либо всё его тело, либо отдельные части (позвоночник, мозг, череп или руку) Маджет впал в истерику. Он категорически запретил передавать собственный труп для изучения врачам.

Однако оставался риск иного рода! Труп могли купить не для исследований, а для демонстрации в балаганах (цирках) и на ярмарках. Это была довольно распространенная в Соединенных Штатах XIX–XX-го веков практика. Даже после Второй Мировой войны многие артефакты, связанные с легендарными преступниками и преступлениями, использовались в качестве экспонатов в разного рода разъездных шоу и представлениях. Например, автомобиль некрофила и убийцы Эдварда Теодора Гейна[6] после окончания расследования был продан в частные руки и новые хозяева на протяжении 10 лет возили его по всей стране, показывая на ярмарках.

Маджет, опасаясь, что из его трупа сделают скелет или мумию и выставят на всеобщее обозрение, оплатил тюремной администрации расходы по особому ритуалу похорон, который сам же Маджет и разработал. Согласно волеизъявлению убийцы, его тело после повешения следовало поместить в гроб, опустить в могилу удвоенной глубины и полностью залить цементом. Слой последнего должен был образовать массивную плиту, предотвращающую извлечение останков. Помимо этого на голову трупа надлежало надеть специально сшитый мешок из плотной ткани либо кожи, дабы предотвратить попадание цементного раствора на лицо.