Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга V

Забыв упомянуть об этих важных разговорах, он принялся с упоением рассказывать о собственной находчивости, проявленной при проникновении в лабораторию доктора Уэбстера через окно. На данном проникновении не надо было делать акцент — об этом крайне опасном для обвинения эпизоде следовало сказать крайне лаконично. Литтлфилд, однако, не удержался и, ободрённый вниманием переполненного зала, наговорил много такого, о чём вообще упоминать не следовало. Обвинители, разумеется, поняли, что их свидетель крепко напортачил, и когда придёт время допроса адвокатом обвиняемого, последует череда в высшей степени нелицеприятных выводов.

Чтобы избежать этого и хоть как-то скорректировать последующие показания свидетеля, ему во время перерыва передали записку, в которой содержалось напоминание о пропущенных фрагментах. Либо [как вариант] к нему прошёл кто-то из команды обвинения и указал на то, что и как следует сказать после перерыва. Разумеется, подобное воздействие на свидетеля было незаконно, но автор практически не сомневается в том, что оно имело место. Без этого воздействия Литтлфилд говорил бы и говорил без остановки, следуя хронологической последовательности событий. Не имея юридических знаний и соответствующего жизненного опыта, он попросту не понимал важность тех нюансов, о которых рассказывал, либо, напротив, забывал рассказать.

То, что Литтлфилд в ходе вечернего заседания вдруг «припомнил» пропущенные ранее детали, явно указывает на то, что показания его были заблаговременно подготовлены, срежиссированы и заучены

. И после того, как он уклонился от намеченного сценария, его настойчиво вернули к его исполнению. Дескать, коли хочешь получить премию за разоблачение преступника, то следуй тому, что тебе предписано, и не чуди!

Однако самая забавная логическая нестыковка последовала сразу после того, как Литтлфилд «припомнил» свои разговоры с докторами Бигелоу и Джексоном. Вернувшись к изложению событий в их хронологической последовательности, свидетель рассказал суду о том, как в здании Медицинского колледжа во второй половине дня 30 ноября появились полицейские. Сразу внесём ясность — они появились там безо всякой связи с работой Литтлфилда в подвале, их привело в это место полное отчаяние, вызванное неспособностью обнаружить труп Джорджа Паркмена [все уже понимали, что в живых этого почтенного джентльмена нет, а потому полиция искала его труп]. Казалось бы, вот тут Литтлфилду и рассказать полицейским о своих подозрениях в адрес доктора Уэбстера да сослаться для придания большего веса своим словам на Бигелоу и Джексона, но… нет! Литтлфилд ничего не сказал полицейским о своём якобы имевшем место обращении к этим почтенным джентльменам. Более того, даже разговаривая спустя несколько часов с начальником городской полиции Тьюки, пронырливый уборщик ни единым словом не упомянул ни Бигелоу, ни Джексона.

Эта часть показаний Литтлфилда, конечно же, выглядит очень «мутной», уж простите автора за низкий слог! Опытный адвокат мог бы задать этому свидетелю множество неудобных вопросов именно по этому фрагменту его рассказа [а его следует признать очень важным!].

Мы не знаем, как должна была выглядеть эта часть показаний Литтлфилда по замыслу обвинения, но практически не вызывает сомнений то, что свидетель сказал тут что-то не то и допустил некий экспромт. Он что-то забыл… потом вспомнил и сказал… при этом что-то добавил от себя… но всё равно что-то забыл! Литтлфилда можно простить — ему было очень сложно выступать перед огромным залом, в котором разместились многие десятки и, возможно, даже сотни зрителей и участников процесса, но допущенные им ошибки и явные «косяки» вне всяких сомнений свидетельствуют об «искусственности» его рассказа. Он говорил не совсем правду!

Впрочем, вернёмся к его показаниям и рассмотрим их по существу далее.

Литтлфилд потратил некоторое время на объяснение того, как и для чего брал инструмент у Леонарда Фаллера. По его словам, он объяснил потребность в инструменте необходимостью сделать проход в стене для свинцовой водопроводной трубы. Леонарда Фаллера такое объяснение полностью устроило, и он передал Литтлфилду лом, долото и кувалду. Обрадованный приобретением, уборщик помчался в колледж и запер за собою все двери, дабы никто не мог спуститься в подвал без предупреждения. Жене он приказал следить за тем, не начнёт ли кто-то стучаться во входные двери или пытаться пройти в подвальные помещения. Жена получила строжайший приказ никого не впускать в здание без предварительного оповещения мужа. В случае появления доктора Уэбстера супруга должна была постучать 4 раза в пол над тем местом, где работал Литтлфилд [она это место знала].

С инструментом, полученным от Леонарда Фаллера, свидетель в течение 30 минут без особых затруднений вытащил из кладки 3 кирпича.