Амулет (Потревоженное проклятие)

Я засмеялся - писатель из меня никакой! Борис нахмурился:

- Зря смеешься, между прочим! Это не я придумал, это известная истина: про дом, про сына и про дерево!

- А про мемуары?

- Так какой же русский не хочет рассказать о своей жизни в старости? Кстати, вспомни Лену! Она же уехала из города в деревню, и не жалеет!

- Так она же художница!

- А что, по-твоему, художники - не люди? - Борис обиженно засопел.

- Да нет, люди, конечно, просто я хотел сказать, что ей для работы необходимо уединение и природа вокруг! - промямлил я, поглядывая на Бориса. А он, как-то сразу посерьезнл после упоминания о Лене, и задумчиво глядя в окно, сказал:

- Мы вот с тобой сейчас здесь, а она там одна... Обидеть может любая мразь! Эх, надо бы съездить, навестить...

"Ого!", - усмехнулся я про себя: "Не иначе, как стрела Амура! Интересная штука - жизнь! Ловили Судакова, а может статься, что Борис поймает в этой Богом забытой деревушке свое счастье!".

* * *

- А вот и моё обиталище! - Борис распахнул дверь, и мы вошли в мансарду.

Передо мною предстала огромная, длинной во весь дом, комната со скошенным потолком, такими же, что и внизу, деревянными стенами, с большой, явно саморубленной кроватью и широким столом темного дуба у окна в торце мансарды. Убранство дополняла пара книжных шкафов, боксерская груша, основательная обшарпанная, висевшая на стальном тросике, и множество полок, заполненных, так же, как и у Паганеля, археологическими находками.

Правда, Борис в основном интересовался древней керамикой - полки заполняли всякие горшки, кувшины, амфоры, фиалы, тарелки - целый посудный магазин!

Борис пододвинул мне гнутое, оплетенное лозой кресло, сам уселся на кровать, которая даже не скрипнула под искателем.

- Здесь курить можно? - спросил я.

- Форточку только открой! - ответил Борис, пододвинул ко мне керамическую пепельницу. Мы закурили, я все собирался с духом, не зная, как начать.

- Серега, признайся, ты же приехал не просто так? - вдруг осведомился Борис, стряхивая пепел.

- С чего ты взял?

- Да у тебя на лице написано! И потом, не обижайся, но мне кажется, что просто так ты бы ко мне в жизни не собрался!

Я кивнул:

- Вообщем, ты прав! Насчет "не собрался" не уверен, а на счет дела... Вообщем, так: я убил Судакова!

Борис выронил из пальцев окурок, ойкнул, похватил его с ковровой дорожки на полу, сунул в пепельницу:

- Чего ты сделал?!

- Я убил Судакова...

* * *

Прошло минут сорок. На улице потемнело, начал накрапывать дождик, шумели деревья вокруг дома. Я рассказал Борису все наше путешествие, не упуская никаких подробностей. Все, кроме одного - я не упомянул о причастности ко всему этому Паганеля.

- Нет, ну надо же! Какая сволочь! - Борис бегал по комнате, размахивая руками: - Выходит, он следил за нами с того берега! Может быть, даже бывал в раскопе, днем, когда мы спали! И как завернул! "Оборудование метеорологическое надо вывезти!"! Тьфу! Слушай, а этот водитель, ну, с которым ты ездил - он не расколется?

- Не должен... Он же взял деньги, вообще, он же понимает, что тоже повязан. Думаю, будет молчать. Ты лучше скажи, что с вашими находками делать? Они лежат у меня дома, и я ума не приложу, куда их девать!

- Так, а что же ты сразу не повез их к Паганелю?

- Понимаешь, Борис... - я замялся: - А нельзя обойтись... Ну, без Паганеля?

- Кинуть хочешь Максима Кузьмича?! - искатель сузил глаза, я заметил, как у него сжались кулаки. "Нет! Ну не может он так притворяться!", подумал я, и решительно достал из кармана сложенный вчетверо "Договор №...":

- На, читай! Это было в портфеле Судакова!

Борис несколько секунд пристально смотрел на меня, потом чертыхнулся и взял бумагу...

- Ну и что? - недоуменно спросил он через минуту, отложив договор.

- Подписи посмотри...

- А что подписи? Подписи как подписи: Гречников, Логинов... Как Логинов?! Паганель?! - Борис растеряно уставился на лист, словно не веря своим глазам, протер их рукой, потом повернулся ко мне. Я молча утвердительно кивнул.

Немая сцена затягивалась. Искатель отвернулся к окну и застыл, с хрустом разминая пальцы. Я встал, положил ему руку на плечо:

- Борис!

- А-а! Мать-перемать! - он резко повернулся, в глазах блеснули слезы. Борис одним прыжком оказался у груши и принялся её дубасить руками и ногами, нанося такие удары, что достанься они человеку, у него отлетела бы голова!

Наконец, успокоившись, он повернулся ко мне:

- Поехали! Я своими руками сверну ему шею! Ублюдок! Какая сука - так водить нас за нос! Гнида! Поехали, чего ты сидишь!?

- Погоди... Ты уверен, что мы с ним справимся? Если через его руки проходил такие деньжищи, я думаю, он позаботился об охране своей персоны!

- А мне плевать! Паганель! Кликуху-то себе придумал, как в насмешку! У-у, трупоед, гребёна плать! Ты едешь со мной или нет?!

- Да погоди ты! - я рассердился: - Что мы с ним сделаем? Убьем? Нас поймают - это ясно, как божий день! Как мы оправдаемся перед ментами?

Борис схватил со стола договор:

- Ну вот же, вот же улика! Эта - раз! У тебя дома лежат предметы из кургана - это два! Водитель твой, свидетель - это три...