Амулет (Потревоженное проклятие)

Мне с детства не везло на всякие жребии, но тут судьба смилостивилась, и право звонка досталось искателю, чему я в тайне был несказанно рад. И дело тут даже не в каком-то страхе перед карающей организацией, просто я, да и Борис тоже, прекрасно понимали - своим звонком мы запускаем огромный, бездушный механизм чекистской машины, и обратного пути уже не будет! Не знаю, как Бориса, но меня страшила ответственность - ещё не известно, как там все получиться, и не перемелет ли Молох следствия и наши судьбы...

Борис докурил, выбросил окурок в форточку и решительно взялся за телефон. Против всех наших ожиданий, разговор состоялся весьма и весьма скорый: Борис сообщил, что у него есть важные сведения для Майора Слепцова, начальника такого-то отдела, в ответ искателя попросили оставить свой номер телефона, и пообещали, что в течении часа Слепцов или кто-то из его сотрудников перезвонит...

Потекло ожидание. Как раз через час мне нужно было выезжать к Паганелю, но мы решили, что я дождусь звонка из ФСБ, - а вдруг Слепцов с ходу откажет, тогда вся наша затея не имеет смысла!

Борис умчался в комнату - перебирать древности, наказав мне, когда зазвонит телефон, трубку не снимать, так как со Слепцовым он будет говорить сам.

Я сидел на кухне, смотрел в окно, на смекающееся небо, на вереницы людей, потянувшихся от автобусной остановки к окрестным домам, возвращаясь после работы, на печальные, голые силуэты деревьев вдоль дороги, на грязь под окнами - два но пора бы быть снегу, но зима в этом году действительно где-то застряла...

Чуство сиротливой безысходности, охватившее меня ещё на берегу Тобола, всю обратную дорогу не отпускало мою душу, а сейчас навалилось с новой силой. Господи, как было бы хорошо не знать ни каких амулетов, археологов, курганов, смертей! Пусть даже в жизни моей все осталась бы по прежнему - но зато я не стал бы, пусть и невольным, убийцей!

И тут затрещал телефон! На звук примчался из комнаты Борис, сделал паузу, переводя дыхание, и снял трубку после третьего звонка:

- Алло! Борис Епифанов слушает!

В трубке что-то зашуршало, и секунду спустя разочарованный искатель сунул мне телефон:

- Это тебя...

Я взял трубку, внутренне напрягшись:

- Алло?

- Здравствуй, Сережа! Это Катя!..

У меня все на миг осветилось перед глазами, на сердце потеплело - вот уж приятная неожиданность! Всю командировку я подсознательно думал о Катерине, и, хотя не признался бы наверное и самому себе, очень хотел с ней увидеться, поговорить... И вот она сама звонит мне, но так не вовремя!

- Воронцов, ты чего молчишь? - голос Кати посуровел.

- Тебя слушаю... - машинально ответил я, и тут же обругал себя за тупость.

- Эх, Воронцов! Ты не меняешься! Ну, рассказывай, как живешь! Чего у тебя нового? Как съездил?

- Ничего, все нормально! - как можно бодрее ответил я: - Съездил нормально, все в порядке!

- А почему у тебя голос такой грустный? - тихо спросила Катя, и меня захлестнула волна нежности, захотелось все рассказать, поделиться, спросить совета у родного человека, все же мы прожили семь лет вместе, может и не всегда душа в душу, но выкинуть из сердца любимую когда-то, да и сейчас, чего кривить, женщину, было неимоверно трудно. Я с трудом сдержал себя:

- Нет, просто устал с дороги - я недавно только приехал! Ты лучше расскажи, ты-то как?

Катя улыбнулась - я почувствовал это по голосу:

- Ты изменился, Сережа! Не обижайся, но раньше ты был какой-то... ну, инфантильный, что ли? А сейчас я слышу речь не мальчика... Извини, ещё раз! У меня все по-старому. Работаю в своей конторе, шеф хвалит, недавно всем нам, всему отделу, выдали премию - купила себе набор косметики "Ив Роше". Теперь Ленка с Ольгой, ну, ты знаешь, девчонки мои, завидуют... Мама уехала к сестре, в Вологду, погостить. Звала с собой, да что-то я не захотела, да и на работе не отпустили бы...

Я слушал свою жену, и словно купался, растворялся в её негромком, спокойном голосе - какими же мы были дураками, когда затеяли всю эту кутерьму с разводом!

- Сережа... что ты делаешь на выходные? - Катин голос чуть дрогнул. Я замялся, и тут же обругал себя: "Идиот, она же дает тебе возможность проявить инициативу! Матери нет, она свободна - пригласи её куда-нибудь!".

Во время всего разговора я смотрел в окно, забыв про Бориса, который торчал над душой, делая мне какие-то знаки. Пока я иносказательно, через пень в колоду, говорил Катерине, что неплохо было бы встретиться, сходить в кафе, посидеть, поговорить, Борис окончательно потерял терпение, решительно тряхнул меня за плечо, ткнув пальцем в запястье руки, мол, времени нет, заканчивай, сейчас должен звонить Слепцов!

Я словно вынырнул из омута - действительно, время дорого, но как бы потактичнее объяснить Кате, что я не могу с ней разговаривать? Наконец я решился:

- Катенька, ты извини меня, пожалуйста, но мне должны позвонить с работы! Я потом тебе сам перезвоню, хорошо?