Анастасiя

Глава XV

_{Анастасия. 1560–2007 годы. Пятый уровень. Божеский промысел.}

… Искусство медиков не имело успеха, и, к отчаянию супруга, Анастасия 7 августа в пятом часу дня преставилась…

Вся Москва погребала свою первую, любезнейшую царицу. Все плакали, и всех неутешнее бедные, нищие, называя Анастасию именем матери. Иоанн шел за гробом: братья, князья Юрий, Владимир Андреевич и юный царь Казанский Александр вели его под руки. Он стенал и рвался… Но еще не знали, что Анастасия унесла с собой в могилу.

Здесь конец счастливых дней Иоанна и России, ибо он лишился не только супруги, но и добродетели.

История государства российского. Н. М. Карамзин.

Копаясь в Лехиных компьютерных набросках, разгребая авгиевы конюшни ненависти и злобы страшной переписки Курбского и Грозного, я в своем собственном образе московского медицинского физика Анатолия Завалишина, все больше превращался в непонятного духа шестнадцатого века, в бесплотное привидение. Эффект присутствия, обстановка исторического следственного эксперимента, в который я оказался втянут играми моих товарищей, даровали мне неожиданную способность видеть через время и пространство, самому оставаясь невидимым.

Мне даже не требовалось перевоплощаться в какого-то конкретного персонажа, чтобы ощущать происходящее прошлое. Кажется, я вышел на незаконченную Лехину программу, о которой Матвей не знал.

* * *

Августовское солнце нагревало снаружи воздух. Стены царского дворца не остывали ни днем, ни ночью. И хоть окна были плотно задернуты тяжелыми завесами, простыни оставались горячими, и хладный пот струился по её бледным плечам. Старая нянюшка махала заморским опахалом из павлиньих перьев, охлаждая горячее тело. Это не приносило облегчения.

Занемогла она еще в Можайске, когда возвращались домой с богомолья в конце июня. В Москве не стало лучше.

В июле в Москве снова загорелся Арбат. Тучи дыма и пылающих головешек ветер нес ко Кремлю, заполошно кричали бабы, мужики бросались в огонь, спасая детей и скарб.

Государь сам тушил огонь, осыпаемый искрами. Потом он вывез больную Анастасию в царский дворец в Коломенское. Пожар удалось потушить, но погибших и обездоленных было множество.

Анастасия живо вспомнила страшный пожар сорок седьмого года и обезумевшие толпы с топорами. И Сильвестра, которого уже год как не было рядом.

В Коломенском царице сделалось хуже. Не помогали ни примочки, ни облатки итальянских лекарей.

Анастасия тяжко страдала. Тот самый недуг, с которым боролась она уже не первый месяц, одолевал. Сжимал голову, словно раскаленным обручем, и заставлял безумно биться сердце. Анастасия ощущала, как холодеют ноги. Часто-часто стучало в голове. В забытии ей грезилось самое страшное, что было в её жизни. В конце весны 1553 г. после чудесного выздоровления Ивана царская семья: царь, царица с грудным сыном Димитрием, отправилась на богомолье по святым местам. Были в Троице-Сергиевой лавре, добрались до Кириллово-Белозерского монастыря. Молились о чудесном спасении Ивана, возносили хвалу Господу, жертвовали много на храмы и обители. В душах царили радость и благодать.

На обратном уже пути к Москве это и случилось. Плыли по реке Сухоне. Иван на берегу замешкался. Взяла Анастасия царевича из рук нянюшки, чтобы пронести его на ладью, и вдруг свет в глазах померк, сознание пропало, ноги подкосились.

Очнулась лежащей на пристани. Вокруг хлопотала челядь, лекарь Бомелий ей в нос совал склянку с уксусом, а Димитрия в руках и не было. Ищет Анастасия глазами, головой вертит, не может найти сына. Такой страх и ужас тогда вошел в неё, такой трепет душевный.

Потом сказали. И она вновь утратила сознание.

Когда пошатнулась она на узком трапе, теряя голову, ребенок выскользнул из ослабевших рук прямо в воду. Нянюшка подхватить не смогла на узких ступенях. Случилось смятение. Кто Анастасию, обомлевшую, удерживал, кто в реку за царевичем кидался. Вытащили мальчонку уже мертвым. Захлебнулся. Анастасию откачали, но потеряли наследника, такое горе неизбывное! Иван плакал, как малый ребенок.

И вот теперь во время болезни ей то и дело снился этот страшный сон. То ли сон, то ли она снова теряла разумение, как тогда.