Андрей Кожухов

Андрей передал в нескольких словах приключившееся с ним, рассказал о своих первоначальных подозрениях и о том, как они подтвердились. Рассказал, как ему удалось бежать.

– Какое счастье, в самом деле, что мы пошли туда! – задумчиво сказала молодая женщина. – От каких пустяков, подумаешь, иногда зависит наша судьба! Необходимо послать Давида или кого-нибудь другого оповестить всех наших и предупредить об опасности. Мы около гостиницы Давида, узнаёте?

– Нет.

– Мы подходим к ней с другой стороны.

Она отпустила его руку и вошла в тёмные ворота. Там она сняла свою элегантную шляпу и завязала ее в носовой платок. Она отдала Андрею зонтик, сняла перчатки и накинула на голову шаль на манер крестьянских девушек. Переодетая таким образом, с узелком в руках, она походила на молодую хорошенькую швею, идущую с работой к заказчику.

– Подождите меня тут. Я вернусь через четверть часа. Покажите мне ваши часы.

Она сравнила их со своими.

– В восемь часов без трёх я буду здесь, ни раньше, ни позже.

– Вы сохранили свои петербургские привычки? – с одобрением заметил Андрей.

– Да. Нет ничего несноснее неопределённого ожидания.

Она исчезла в темноте.

Андрей хорошенько запомнил дом и, выбрав самое прямое направление, пошёл по улице, поглядывая время от времени на часы. Когда прошло менее половины назначенного срока, он повернул назад, стараясь идти тем же ровным шагом. Он пришёл только минутой раньше.

Белое пятно появилось вдали; это был носовой платок в руках Зины. На ней опять была шляпка. Рядом двигалась тёмная мужская фигура: Давид шёл поздравить Андрея с избавлением от опасности.

– Вот в таких провинциальных городах нашему брату иногда приходится очень жутко, – смеялся Давид. – Хорошо, что ты на первых же порах обжёг себе пальцы.

Зина повторила еще раз все свои поручения Давиду, и он тотчас же отправился исполнять их.

– Я начинаю бояться, – сказала она, когда они остались вдвоём. – Давид сообщил мне еще об одном совершенно неожиданном аресте: тоже человек с видным общественным положением. Нет, я не могу вас доверить таким господам. Вы остаётесь пока у меня.

– Хорошо. Идём.

– Да, но только нам лучше прийти домой после десяти часов, когда всё спит на нашей улице и никто нас не заметит.

Оставалось целых два часа, которые нужно было чем-нибудь наполнить. Андрей предложил погулять вдоль реки. Они будут беседовать и любоваться великолепной южной ночью.

– Нет, – не согласилась Зина. – Мы можем с бо́льшей пользой провести время. Давайте пойдём к тюрьме, тогда вам завтра незачем будет ходить с Василием. Вам обязательно нужно осмотреть место в тёмное время, так как побег назначен ночью.

Они отправились прямо к тюрьме. Большое квадратное здание в два этажа выступило из-за высокой стены, отделявшей его от остального мира. Широкая унылая площадь без малейшего следа растительности окружала острог, примыкая одним углом к открытому полю.

Зина и Андрей обошли площадь по прилегающим улицам и очутились у начала той улицы, где предполагалось стоять карете. С этого пункта лучше всего можно было осмотреть всю позицию.

– Обратите внимание на общий вид, – сказала Зина. – Вам не нужно ни считать шаги, ни мерить расстояния. Всё это Василий проделал уже несколько раз. Он вам расскажет.

Место, выбранное для кареты Василия, было недурное, или, вернее сказать, наименее дурное. Оно было несколько далеко от устья подкопа, но зато окружающие дома укрывали этот пункт от возможных выстрелов со стороны тюрьмы. Улица была хорошая. Даже в эту сравнительно раннюю пору на ней никого не было. Андрей высказал свое мнение Зине.

– Слабый пункт вон там, – сказала она, указывая на находящийся неподалёку кабак. – Здесь царствует мёртвая тишина в полночь, а в том несчастном кабаке засиживаются часто до двух часов ночи. В случае тревоги половые или глупые посетители могут выбежать и наделать хлопот.

– О, что касается этого, то вам нечего беспокоиться, – сказал Андрей. – Я беру на себя удержать их, а в случае надобности расправиться с ними, если они только вздумают вмешаться не в свое дело. Я бы даже посоветовал Василию стоять ближе к кабаку – оно выйдет натуральнее. Я же буду сторожить на углу и дам знак Василию отъехать в тот момент, когда наши выйдут из подкопа.

Они опять свернули на боковую улицу, вышли с другой стороны на площадь и прошлись по ней в направлении, параллельном тюремной стене.

– Вот камеры политических, – сказала Зина, указывая ему на ряд окон в верхнем этаже, из которых некоторые оставались темными, другие же были слабо освещены изнутри.

– Можете вы мне указать окно Бориса? – спросил Андрей взволнованным голосом.

– Седьмое от угла; оно освещено. Он, вероятно, читает теперь. Левшин в пятой, а Клейн в третьей камере от угла. В их окнах темно, должно быть, спят. Однако неприлично так всматриваться в тюремные окна, – прибавила она, толкнув его руку. – Часовой вас заметил.