Андрей Сахаров

Визит Терлецкого в Копенгаген сейчас детально изучен⁵⁷. Установлено, что Бор, после секретной работы в Лос-Аламосе, вполне понимал, с чем он имеет дело, действовал в контакте с западными службами безопасности и не сообщил посланнику Берии никаких ядерных секретов. Он старался использовать уникальную в тогдашних условиях возможность связаться со своими русскими друзьями Капицей и Ландау, поддержать их (прежде всего прошедшего тюрьму Ландау) и использовать эту связь, чтобы попытаться отвести от человечества ядерную «смертельную угрозу».

Бор передал с Терлецким ответное письмо Капице, в котором предлагал организовать в Копенгагене международную конференцию ученых, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и возможности сотрудничества в науке: «Если Вы и некоторые Ваши коллеги могли бы приехать, я уверен, что к нам присоединились бы целый ряд ведущих физиков из других стран». Терлецкий вернулся в Москву 20 ноября, а через пять дней Капица отправил Сталину письмо с просьбой освободить его от участия в ядерных работах и с критикой главного организатора этих работ — Берии.

Просьбу Капицы выполнили и перевыполнили — сняли его со всех постов, включая директорство в созданном им Институте физических проблем. Семь лет Капица мог заниматься физикой лишь на своей подмосковной даче, в самодельной лаборатории. Причин, побудивших академика на смертельно рискованный шаг — жаловаться Сталину на его главного и верного сподвижника-опричника, было несколько. Туги отсутствие собственной научной задачи в рамках ядерного проекта, и антипатия оригинального ученого к повторению чужих путей, к копированию готовых образцов. Но главное — ощущение, что им манипулируют, категорическое нежелание находиться в крепостной зависимости от невежественного и грубого хозяина. Он не умел закрывать глаза на такое.

Тринадцать лет Капица прожил вне советской власти, в Англии, где работал в лаборатории Резерфорда. Веря в социалистическое светлое будущее своей страны, он сохранял советское гражданство и много помогал советской науке. Однако в 1934 году, проводя очередной отпуск в СССР, он получил запрет на возвращение в Англию — безо всякого обсуждения, по праву силы. Глубоко оскорбленный, Капица все же не сломался и даже не расстался со своими социалистическими идеалами. Он сам себя сравнивал «с женщиной, которая хочет отдаться по любви, но которую непременно хотят изнасиловать»⁵⁸

. Советских руководителей он называл «наши идиоты», и здесь оба слова одинаково важны: «Я искренне расположен к нашим идиотам, и они делают замечательные вещи, и это войдет в историю… Но что поделаешь, если они ничего в науке не понимают… Они (идиоты), конечно, могут поумнеть завтра, а может быть, только через 5—10 лет. То, что они поумнеют, в этом нет сомнения, так как их жизнь заставит это сделать. Только весь вопрос — когда?»⁵⁹

Твердая, но умная позиция и прямое обращение к вождям страны привели к тому, что «наши идиоты» построили для Капицы институт по его собственному проекту, выкупив оборудование его кембриджской лаборатории. Очень скоро в новом институте он сделал открытие сверхтекучести, принесшее ему — через много лет — Нобелевскую премию. А кроме того, благодаря соединению в нем талантов физика, инженера и изобретателя он предложил новый эффективный способ получения кислорода — чрезвычайно важный для промышленности. Своим участием в «социалистическом строительстве» он обеспечил себе настолько влиятельное положение в советской системе, что смог вызволить из ямы Тридцать седьмого нескольких физиков, включая Ландау.

Найти общий язык с Берией Капица не мог и не хотел. Это не означает, однако, что он с осуждением смотрел на Курчатова, успешно делавшего свое дело. Анна Алексеевна, жена и верный друг П. Л. Капицы, сказала об этом так: «Курчатов был необыкновенный человек в том отношении, что он умел с этими людьми (советскими руководителями. — Г. Г.) разговаривать. Петр Леонидович не умел, он предпочитал писать высшему начальству, тем, кого он называл всегда «старшими товарищами». А Курчатов отличался совершенно гениальным способом с ними разговаривать. Он нашел совершенно определенный тон… И потом у него было очень большое обаяние, у Курчатова, так что он мог с ними работать. Но ведь он очень быстро погиб!»⁶⁰

Курчатов, большой дипломат

В справке НКГБ от 8 июля 1945 года о потенциальных кандидатах на пост президента Академии наук имени Капицы нет. Курчатов значится восемнадцатым по счету (из двадцати двух), и о нем сказано: «В области атомной физики <… > в настоящее время является ведущим ученым в СССР. Обладает большими организационными способностями, энергичен. По характеру человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат»⁶¹.