Англия. Глазами воронов

Харрис вылупился из яйца в день похорон нашего старого друга Мартина в Сомерсете. Я был там вместе со своим заместителем Шейди Лейн. Помню, как несколько недель спустя мы поехали за новой маленькой птичкой, и какой это был сладостно-горький момент для всех нас. Тогда мы решили назвать новую птицу в честь Мартина, в качестве напоминания обо всех тех людях, что любят воронов и имеют отношение к их благополучному существованию.

Я надеюсь и верю, что у нашего Харриса впереди долгая и счастливая жизнь.

5. Птичья жизнь

Познакомившись с воронами, вы, естественно, захотите побольше узнать о том, как они живут.

Чтобы вам было проще понять, как у нас тут в Тауэре все устроено, представьте себе несколько концентрических кругов. В центре находится древнейшая Белая башня, вокруг нее Внутренний двор, окруженный массивной стеной с тринадцатью башнями, а за ним – более узкий Внешний двор, защищенный второй стеной с шестью башнями, обращенными к реке, и двумя бастионами на северной стороне. А еще здесь есть сухой крепостной ров. Раньше там была вода, но сейчас ее нет. Большинство наших йоменов живут на внешней стороне Тауэра, с окнами на ров, но вороны обитают в самом сердце крепости. Они живут в специально построенном ультрасовременном крытом вольере на южной стороне Тауэр-Грин, во Внутреннем дворе. Это идеальное место – защищенное, но теплое и солнечное, расположенное в гуще событий, но достаточно укромное, чтобы дать им возможность уединиться. Раньше здесь располагался Грэнд-Холл – там, как мы полагаем, и ожидала своей казни Анна Болейн, обезглавленная в 1536 году.

Жизнь в Тауэре, как для птиц, так и для йоменов, по сути, ничем не отличается от наружной жизни – не считая того, что у нас бойницы вместо окон, стены высотой в сорок футов^[25]

, а на ночь нас запирают.

Полагаю, я давно привык к таким вещам. Во время службы в армии мне доводилось жить в довольно необычных местах. Я провел много ночей в джунглях и под звездами на полях Южного Арма^[26]. Жил на Кипре, среди апельсиновых деревьев и оливковых рощ, и высоко в горах на Балканах. Военная служба делает тебя привычным к трудностям – твой дом везде и в то же время нигде. В этом смысле Тауэр ничуть не хуже любой другой экзотической точки планеты.

В Тауэре постоянно квартирует около 140 человек. Кроме йоменов и их семей, здесь живут комендант Тауэра, резидент-комендант и его заместитель, капеллан, врач, директор-распорядитель, старший йомен, руководитель отдела обслуживания посетителей и директор Музея фузилёров^[27]

. Наш дом ежегодно посещают миллионы гостей, но это не мешает нам оставаться маленьким, замкнутым сообществом. У нас есть собственный врач и даже свой клуб – клуб йоменов под названием «Ключи», который, возможно, является самым эксклюзивным клубом в мире, поскольку туда пускают исключительно жителей Тауэра, здешний персонал и специально приглашенных гостей.

Наверняка найдутся те, кто сочтет жизнь в Тауэре невыносимой. Тебе приходится жить в самом центре Лондона, в одной из главных достопримечательностей, а мимо твоих окон постоянно ходят толпы туристов. Все равно что сидеть в аквариуме. Такое существование, безусловно, не для всех. Но в тот момент, когда я сюда приехал, мне показалось, что я наконец вернулся домой.

Когда я был маленьким, наша семья жила под сенью Дуврского замка. Город Дувр расположен прямо напротив Франции, это ближайшая к континенту точка острова и крупный порт, который традиционно служит площадкой для высадки зарубежных гостей. Здесь также находятся знаменитые Белые скалы^[28]. Некоторые люди склонны воспринимать Дувр как черный ход в Англию. Мне больше нравится считать его парадным входом. Кто знает, какому влиянию я подвергся в детстве, глядя на старый нормандский замок в сиянии ночных огней, на поезда, то и дело подъезжающие к станции, на бесконечное движение паромов? Я вырос в Дувре, а потому привык, что мимо тебя постоянно проходит масса людей, туристов и путешественников на пути в Англию и из нее. Вероятно, у меня уже тогда зародилось смутное предчувствие будущей жизни в месте огромной исторической важности. Может, на первый взгляд я и забрался далеко от Дувра, но в некотором смысле он по-прежнему где-то рядом.