Английский язык с Джеком Лондоном. В далекой стране (рассказы)

"And so it went, now one old man, and now another (и так это пошло, то один старик, а то другой). Sometimes the word reached us long after of how they died (иногда до нас доходила весть о том, как они погибли, долгое время спустя; word — известие, сообщение), and sometimes it did not reach us (а порой она не доходила до нас). And the old men of the other tribes were weak and afraid (а старики других племен были слабы и трусливы), and would not join with us (и не хотели присоединяться к нам). As I say, one by one, till I alone was left (как я говорю, один за одним, пока не остался я один). I am Imber, of the Whitefish people (я Имбер из народа Белой Рыбы). My father was Otsbaok, a strong man (мой отец был Отсбаок, сильный человек). There are no Whitefish now (теперь нет Белой Рыбы). Of the old men I am the last (из стариков я последний). The young men and young women are gone away (молодые мужчины и молодые женщины ушли), some to live with the Pellys, some with the Salmons (некоторые жить с пелли, некоторые с Лососями), and more with the white men (а /еще/ больше — с белыми людьми). I am very old, and very tired (я очень стар и очень устал), and it being vain fighting the Law (и напрасно бороться с Законом), as thou sayest, Howkan (как говорил ты, Хаукан), I am come seeking the Law (я пришел искать Закон/Правосудие)."

reach [rJC], other ['ADq], fight [faIt]

"And so it went, now one old man, and now another. Sometimes the word reached us long after of how they died, and sometimes it did not reach us. And the old men of the other tribes were weak and afraid, and would not join with us. As I say, one by one, till I alone was left. I am Imber, of the Whitefish people. My father was Otsbaok, a strong man. There are no Whitefish now. Of the old men I am the last. The young men and young women are gone away, some to live with the Pellys, some with the Salmons, and more with the white men. I am very old, and very tired, and it being vain fighting the Law, as thou sayest, Howkan, I am come seeking the Law."

"O Imber, thou art indeed a fool (о Имбер, ты действительно глупец)," said Howkan. But Imber was dreaming (но Имбер грезил). The square-browed judge likewise dreamed (лобастый судья тоже грезил), and all his race rose up before him in a mighty phantasmagoria (и вся его раса встала = предстала

пред ним в могущественной фантасмагории) — his steel-shod, mail-clad race, the lawgiver and world-maker among the families of men (его защищенная сталью и одетая в броню раса, законодатель и творец империи среди племен людей; to shoe — защищать, обшивать; to clothe — одевать; world — народ, нация; мир, царство). He saw it dawn red-flickering across the dark forests and sullen seas (он видел, как она зачиналась мерцающая красным огоньком по темным лесам и грозным морям); he saw it blaze, bloody and red, to full and triumphant noon (он видел, как она блистала, кроваво-красная, становясь ярким и торжествующим полднем); and down the shaded slope he saw the blood-red sands dropping into night (и он видел, как вниз по затененному склону падают в ночь кроваво-красные пески). And through it all he observed the Law (и сквозь все это он наблюдал Закон), pitiless and potent (безжалостный и могучий), ever unswerving and ever ordaining (всегда непоколебимый и всегда предписывающий; to swerve — отклоняться от прямого пути), greater than the motes of men (громаднее соринок-людей; mote — пылинка, соринка) who fulfilled it or were crushed by it (которые исполняли его или были сокрушены им), even as it was greater than he (и хотя он =

Закон был больше него), his heart speaking for softness (его сердце выступало за снисхождение; to speak — произносить речь, выступать /на собрании/; softness — мягкость; доброта; снисходительность; терпимость).

triumphant [traI'Amfqnt], observe [qb'zWv], ordain [L'deIn]

"O Imber, thou art indeed a fool," said Howkan. But Imber was dreaming. The square-browed judge likewise dreamed, and all his race rose up before him in a mighty phantasmagoria — his steel-shod, mail-clad race, the lawgiver and world-maker among the families of men. He saw it dawn red-flickering across the dark forests and sullen seas; he saw it blaze, bloody and red, to full and triumphant noon; and down the shaded slope he saw the blood-red sands dropping into night. And through it all he observed the Law, pitiless and potent, ever unswerving and ever ordaining, greater than the motes of men who fulfilled it or were crushed by it, even as it was greater than he, his heart speaking for softness.

IN A FAR COUNTRY

(В далеком краю)