Английский язык с Джеком Лондоном. В далекой стране (рассказы)

What with the Fear of the North, the mental strain, and the ravages of the disease (от Страха перед Севером, душевного напряжения и разрушительного действия болезни; ravage — опустошение; разрушительное действие), they lost all semblance of humanity (они потеряли всякое человеческое подобие), taking on the appearance of wild beasts, hunted and desperate (приобретя внешность диких зверей, затравленных и отчаявшихся; to take on — приобретать /форму, качество и т. п./). Their cheeks and noses (их щеки и носы), as an aftermath of the freezing (как следствие = вследствие

обморожения), had turned black (почернели). Their frozen toes had begun to drop away at the first and second joints (их отмороженные пальцы ног начали отваливаться у первого и второго суставов). Every movement brought pain (каждое движение причиняло боль), but the fire box was insatiable (но печка была ненасытна), wringing a ransom of torture from their miserable bodies (вымогая выкуп в виде пытки от их несчастных тел; to wring — вымогать). Day in, day out (изо дня в день), it demanded its food (она требовала пищи), — a veritable pound of flesh (настоящий фунт мяса), — and they dragged themselves into the forest to chop wood on their knees (и они тащились в лес нарубить дров на коленях). Once, crawling thus in search of dry sticks (однажды, ползая таким образом в поисках сухих палок), unknown to each other they entered a thicket from opposite sides (неведомо друг от друга они вошли в заросли с противоположных сторон). Suddenly, without warning (вдруг, без предупреждения = неожиданно), two peering death's-heads confronted each other (два вглядывающихся черепа столкнулись лицом к лицу друг с другом; to confront — сталкиваться лицом к лицу). Suffering had so transformed them that recognition was impossible (страдания так преобразили их, что узнавание = что узнать друг друга

было невозможно). They sprang to their feet (они вскочили на ноги; to spring to one's feet — вскочить на ноги), shrieking with terror (вопя от ужаса), and dashed away on their mangled stumps (и бросились прочь на покалеченных культях); and falling at the cabin door (и упав у двери в хижину), they clawed and scratched like demons (они рвали ногтями и царапали /друг друга/, как демоны) till they discovered their mistake (пока не обнаружили свою ошибку).

disease [dI'zJz], insatiable [In'seISqbl], recognition ["rekqg'nISqn]

What with the Fear of the North, the mental strain, and the ravages of the disease, they lost all semblance of humanity, taking on the appearance of wild beasts, hunted and desperate. Their cheeks and noses, as an aftermath of the freezing, had turned black. Their frozen toes had begun to drop away at the first and second joints. Every movement brought pain, but the fire box was insatiable, wringing a ransom of torture from their miserable bodies. Day in, day out, it demanded its food, — a veritable pound of flesh, — and they dragged themselves into the forest to chop wood on their knees. Once, crawling thus in search of dry sticks, unknown to each other they entered a thicket from opposite sides. Suddenly, without warning, two peering death's-heads confronted each other. Suffering had so transformed them that recognition was impossible. They sprang to their feet, shrieking with terror, and dashed away on their mangled stumps; and falling at the cabin door, they clawed and scratched like demons till they discovered their mistake.

* * *

Occasionally they lapsed normal (изредка они впадали в нормальное состояние), and during one of these sane intervals (и во время одного из таких здравых интервалов), the chief bone of contention, the sugar (главное яблоко раздора, сахар; bone of contention — яблоко раздора), had been divided equally between them (был поровну поделен между ними). They guarded their separate sacks (они сторожили свои отдельные мешки), stored up in the cache (которые хранились на складе), with jealous eyes (бдительными взорами); for there were but a few cupfuls left (ибо /сахара/ осталось лишь несколько чашек), and they were totally devoid of faith in each other (а они полностью лишились доверия друг к другу; devoid — лишённый, не имеющий). But one day Cuthfert made a mistake (но однажды Катферт допустил ошибку). Hardly able to move (почти не в состоянии двигаться), sick with pain (испытывающий тошноту от боли), with his head swimming and eyes blinded (при этом у него кружилась голова, а в глазах потемнело), he crept into the cache, sugar canister in hand (он заполз в склад с жестяной коробкой для сахара в руке; to creep — ползать), and mistook Weatherbee's sack for his own (и по ошибке принял мешок Уэзерби за свой собственный).