Аномалия - Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт

– Старший поста проверил их документы и предписание. Говорит, что все в порядке, подписаны товарищем Гоголевым. Задача у них – усилить вашу охрану.

– Может быть, я всех из нашего наркомата не знаю, сам понимаешь, что его только сформировали. Ладно, ты их сам проверь, а я пока на мост, посмотрю, что там сделали… О, как раз Мюллер бежит.

– Есть, – снова козырнул Григорьев и вместе со своими людьми направился к одной из «шишиг» у насыпи. Вскоре взревел мотор грузовика, и он скрылся, двинувшись по дороге рядом с насыпью.

Дождавшись инженера, мы в сопровождении Вольных, Успенского и двух телохранителей направились по расширенным мосткам к площадке, которую продолжали сбивать строители. Четверо оставшихся бойцов Успенского отошли чуть в сторону, наблюдая за нами и за окрестностями.

Подойдя к площадке, я, не активируя портал, показал, где его нижний край, явно расстроив инженера.

– Придется делать глубокий желоб для портала, чтобы он не перерезал рельсы и чтобы наши составы свободно проходили через них. Жесткость будет нарушена, – покусывая губы, он достал из планшета тетрадку и стал что-то зарисовывать, отойдя чуть в сторону.

– Похоже, это и есть наше усиление, – кивнул Вольных.

Я тоже обернулся на шум приближающихся моторов. Вот из леса появились три машины. Одна – уже знакомая нам «шишига», две другие были легковыми. Армейский «хантер» и «шеви-нива». Вот все прибывшие покинули машины, дав возможность их рассмотреть. Всего прибыло одиннадцать человек: шестеро было в «хантере» и пятеро в «ниве». Они попытались было пройти к нам на мост, но ни мои телохранители, ни Григорьев не имели такого приказа, поэтому остановили их на берегу. Сам же капитан, о чем-то поговорив со старшим группы, забрал у него бумаги и направился к нам. Что мне показалось странным, у всех бойцов, включая майора, за спинами были небольшие десантные рюкзаки-«однодневки», однако у пулемётчика в группе моих телохранителей тоже был рюкзак под боеприпасы, так что это хоть и царапнуло глаза, но не удивило.

– О, а я этого майора знаю. Он подчиненный Свиридова, помню его по совещанию. Фамилию только не знаю, – сказал я Вольных, подбородком указав на командира прибывшей группы.

В это время, громко бухая подкованными берцами по доскам мостков, к нам подошел Григорьев.

– Товарищ старший майор госбезопасности, я проверил документы прибывшей группы. Похоже, настоящие, – протянул мне бумаги капитан.

Быстро изучив их, я согласно кивнул. Подписи и печати были знакомых мне людей со всеми положенными секретками.

– Да, – подтвердил я. – Это печать и подпись Гоголева. Он всегда пользовался черными чернилами. Ладно, пойдем, познакомимся.

Приказ на усиление моей охраны меня особо не удивил – Гоголев и так ворчал, что меня слабо охраняют. Хотя, по моему мнению, куда больше? Десять человек непосредственного сопровождения, да еще скрытое наблюдение и сопровождение из ведомства Берии. Я о них знал, но никогда не видел, с ними Вольных контакты держал. Более чем уверен, за пару дней до моего прилета сюда часть скрытой охраны перебазировалась да обнюхала все тут. У Григорьева об этом я не спрашивал, и так понятно, что ничего не скажет.

Мы по мосткам направились обратно к берегу. Идти было страшновато – мостки всего метр шириной, а внизу видна плещущаяся о железные сваи холодная весенняя вода.

– Здравия желаю, товарищ старший майор… – начал было знакомый мне майор, когда мы приблизились к ним вплотную, как вдруг стоявший рядом со смутно знакомым командиром прибывший с ним боец присел и ударил по ногам державшегося рядом Вольных. Судя по хрусту, сломав одну из них. Пока майор с хриплым криком, или скорее шипением, падал на утрамбованную почву, пытаясь выдернуть из кобуры пистолет, тот самый смутно знакомый майор взял мою руку в захват и, хитрым приемом развернув спиной к себе, приставил к моему горлу нож и тут же заорал:

– Оружие на землю, или я его распластаю!.. Ну?!

На несколько секунд возникла шаткая ситуация. С одной стороны, телохранителям требовалось меня охранять, с другой – у них был четкий приказ не допустить моего пленения.

И неизвестные, и моя охрана с подчинёнными Григорьева держали друг друга на прицеле, напряженно ожидая приказов, пока наконец Вольных, поймав мой взгляд, не отдал приказ хриплым, явно севшим голосом:

– Опустить оружие.

– Сложить его! – быстро скомандовал майор, и чтобы поторопить мою охрану, слегка подрезал мне кожу, отчего тонкой струйкой потекла кровь.