Анонимные грешники (ЛП)

Прежде чем я успеваю ответить, она подбегает и берет другой коллаж. Ряды моделей с красивыми распущенными волосами смотрят на меня.

— О, и я собрала несколько идей для прически и макияжа, чтобы нам было над чем подумать. Мне нравятся золотые тени для век, а тебе? А как насчет цветочной короны?

Жар огня касается моей спины. Амелия смотрит на меня широко раскрытыми и счастливыми глазами. Но в ее глазах мелькает отчаяние, и внезапно я понимаю, что ошибалась на ее счет. Она не та невинная посторонняя, которая верит, что я выхожу замуж за Альберто по настоящей любви. Нет, она намеренно невежественна. Она точно знает, что происходит, и все же она предпочитает сидеть тихо и позволить мне утонуть, чем встать и раскачивать лодку.

Сегодня на мне едва заметный макияж, виден синяк под глазом, и она никак не могла не заметить рану на моей не накрашенной губе. Но она не спросила о порезе и синяках, потому что уже знает, как я их получила.

Она ничем не лучше Греты.

Она наклоняет голову и приподнимает бровь. Мои пальцы подергиваются от желания совершить плохие поступки. Но вместо этого я подавляю свою горечь и поднимаюсь на ноги.

— Аврора?

— В другой раз.

Не оглядываясь, я широким шагом выхожу из гостиной. Мне все равно. Мне все равно, обидела ли я ее или она передаст Альберто отсутствие у меня энтузиазма.

Мне все равно, и это освобождает.

В любом случае, я здесь надолго не задержусь.

Я вхожу в столовую, чувствуя себя легче. Сегодня комната выдержана в таком же зимнем стиле, как и мое платье. Длинный стол украшают бокалы для шампанского с матовым покрытием, сверкающее столовое серебро и дорожка с рельефной блестящей отделкой. Настроение на удивление веселое, смех разносится по залу на фоне бодрой фортепианной музыки, а официанты лавируют между заполненными сиденьями, чтобы наполнить бокалы. Это разительный контраст со зловещей пустотой пятничного вечера.

Я немедленно оглядываю столовую в поисках Анджело, но его здесь ещё нет. Что ж, это прекрасно, потому что ни Тора, ни Амелии тоже — они слишком заняты планированием моей несуществующей свадьбы в семейном зале. Альберто на своем обычном месте во главе стола, со стаканом виски в руке, надоедает Донателло анекдотом. Кажется, все забыли о взрыве. Я пытаюсь слиться с обоями и прокрасться в дальний конец зала так, чтобы Альберто меня не заметил, но я не могу избежать пристального взгляда Данте. Он обжигает мне щеку, следуя за мной, как луч лазера, когда я сажусь рядом с Витторией.

Она лениво смотрит на меня снизу вверх.

— Что случилось с твоей губой?

— Твой отец избил меня. Спасибо, что обратила внимание.

Это легко слетает с моего языка. Правда приятна на вкус. Ее брови взлетают вверх, и я поднимаю бокал с шампанским, чтобы произнести тост за нее, прежде чем опрокинуть его. Когда пузырьки попадают мне в горло, я чувствую знакомый прилив адреналина, пробегающий по позвоночнику.

— Господи, мой отец хуже всех, — бормочет она себе под нос, прежде чем вытащить свой телефон и набрать сообщение с головокружительной скоростью. Она права, он самый худший, даже для нее. То, что я второстепенный персонаж семейной саги Висконти, означает, что меня часто оставляют в темных углах комнат, забывая обо мне. Я подслушала несколько разговоров, которые меня не касаются, в том числе о том, что Альберто заключил сделку со своей дочерью. Ей разрешили отказаться от посещения Академии Дьявольской Ямы в пользу государственной школы, но только при условии, что она… будет развлекать потенциальных будущих женихов по его выбору. Как его единственной дочери, важно, чтобы она удачно вышла замуж, и он начинает поиски с самого раннего возраста.

Я опрокидываю второй бокал шампанского. Гул в моей крови приятен, и это снимает остроту воспоминаний, которые у меня возникают в этом обеденном зале. Было бы почти обидно, никогда больше не увидеть его изнутри.

Влетает Тор с лицом, подобным грому, и в кои-то веки без хихикающей девчонки весящей у него на руке. За ним следует Амелия, бросая на меня настороженный взгляд, прежде чем скользнуть на сиденье рядом со своим мужем, который благодарен за передышку. Но я не смотрю ни на Амелию, ни на Тора, ни даже на моего несносного жениха во главе стола. Я смотрю на пустое место рядом с ним.

Мои уши начинают гореть, но я проглатываю только что возникшую панику. Успокойся, Рори. Он придет. Конечно, он придет. Ещё рано и…

Динь, динь, динь. Серебро на фоне хрусталя заставляет пианиста прекратить играть. Мой взгляд перемещается на Альберто, который уже поднялся на ноги, в одной руке бокал с шампанским, в другой — нож для стейка.

— Какая замечательная встреча! — восклицает он, неискренняя улыбка растягивает его иссохшие губы. — Мне доставляет огромную радость, когда я могу собрать большую часть семьи в комнате вместе. А теперь давайте есть!

Пианист берет несколько веселых аккордов. Я оглядываюсь на место Анджело, как будто каким-то чудом мне удалось не заметить его внушительную фигуру при первом взгляде.