Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

«Роды растений» К. Линнея из библиотеки Ж.-Ж. Руссо (1764)

Из заметных персонажей в «Академкниге» на улице Горького стоит сказать и о работавшем там впоследствии «Ян Яныче», одно время полноправном хозяине антресолей. Он был, конечно, много осторожней, салонов никаких не держал, но и времена были иные; впрочем, он всегда имел под прилавком сберегаемые для доверенных покупателей редкости.

Пользуясь случаем, скажем и о нем, поскольку он вполне достоин того, чтобы его упоминать и с фамилией. Ян Янович Пазар (1919–2005) был латыш, семья которого перебралась в Москву еще в начале XX века. Закончив в 1941 году факультет языка и литературы Московского городского пединститута, он сразу по окончании вуза был призван в РККА в звании старшего лейтенанта юстиции: сперва в Латышской стрелковой дивизии, числясь в которой, служил военным следователем, в том числе в 1942–1943 годах в Ленинграде, затем в частях Прибалтийского фронта. Демобилизовался он в конце 1945‐го в том же звании, в каковом и вступил в службу. После войны он окончил Литературный институт как переводчик, занимался переводами с английского и, по большей части, с родного своего латышского. Благодаря знанию первого он был принят в магазин на улице Горького, где и проработал всю свою жизнь.

Значительный контраст с «Академкнигой» являл собой специальный букинистический магазин для торговли книгами на иностранных языках на улице Качалова (ныне Малая Никитская), открытый в большом сталинском доме в 1967 году. Он так и назывался – «Иностранная книга», в просторечии – «Качалка». Впрочем, генеалогически он был начат не с чистого листа и ранее теснился на улице Герцена, 24 (ныне Большая Никитская), а до того – был отделом в магазине «Иностранная книга» на улице Горького.

Конечно, значительную часть помещения там занимали «новые» книги, а рынок языковых словарей, альбомов по искусству, технической литературы на иностранных языках в годы советской власти был много более насыщен деньгами, нежели антикварная иностранная книга. Кроме того, сама торговля иностранной букинистической книгой сулила в те годы много большую прибыль книжнику, чем торговля книгами на русском языке. Скажете, что странно: с одной стороны, книги на языках мало кому были нужны, с другой – приносили больший заработок. Причина состояла в том, что на отечественные издания был каталог-ценник, согласно которому книги оценивались товароведом. А вот для иностранных книг такого не существовало, и, соответственно, тут уже была возможность для появления рыночных цен, размеры которых сдерживались исключительно строгостью товароведов.

Именно на улице Качалова был организован и специальный отдел с антикварными книгами. Даже архитектурно он был как будто алтарем этого храма книги: выделен в центре, выставлен П-образно высокими двухстворчатыми стеклянными шкафами и спереди отгорожен от торгового зала прилавками, на витринах которых лежали только книги XVII–XVIII веков. Может быть, это кажется обыденным, но в то время шкафы в московских магазинах были просто полками, так что стеклянные дверцы создавали подобие музея. И если в других отделах можно было зайти за прилавок, то здесь это представляло трудность даже при том, что каждый шкаф замкнут на висячий замок.

Царила здесь Фира, в миру – Эсфирь Юрьевна Ц***, которая ничегошеньки в антикварной книге не понимала, но торговала ею умело и даже с шармом. В то время как я ее помню, в конце 1980-х, когда она неумолимо гнала меня не то что от шкафов, а даже от прилавка, чтобы не мешал торговле, Фира уже была лицом этого магазина, его визитной карточкой. В отличие от других продавцов той эпохи, которые должны были заканчивать профильный техникум или даже Полиграфический институт, а для работы в магазине – знать и иностранный язык, Фира, как я понимаю, ничего такого не постигала.

Как-то даже странно это было для советской действительности, но Фира буквально выросла в букинистическом магазине: она была дочерью Софы. А Софа – кассиром этого магазина еще с той поры, когда он работал в тесноте на улице Герцена. Полагая, что для работы в «Иностранной книге» нужно именно то, о чем я говорил выше, Фира об этом ничуть не помышляла, после школы окончила необходимые для работы курсы парикмахеров и пошла работать по специальности. Но работала недолго: освободилось место продавца в отделе книг по искусству, и Фира была зачислена в «Иностранную книгу».

Без всяких шуток можно сказать, что Эсфирь Юрьевна, не знавшая иностранных языков, не имевшая специального образования, была много более ценным сотрудником этого магазина, чем любой другой, хотя бы и полиглот. В жилах ее текла такая кровь, которая позволяла ей продать любую книгу и очаровать любого покупателя. Она была прирожденным продавцом, азартным, обаятельным и умелым. Коллектив конфликтовал с ней, поскольку она знала себе цену и понимала, что могла бы с полным правом, подобно Людовику XIV и его «L’État c’est moi!», сказать: «Магазин на улице Качалова – это я!»