Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Предубеждение к подобным манифестам понятно. Дело в том, что если некто хочет купить шедевры и не стесняется в средствах, то для него имеется вполне простой путь: покупать топ-лоты на аукционах в Москве, Лондоне или Нью-Йорке (а лучше во всех этих городах одновременно). Этот способ и вполне соотносится с провозглашенными лозунгами, и результат даст очевидный: после таких покупок уже «самоходом», то есть помимо аукционов, к такому собирателю начнут приходить и невиданные редкости.

На деле же, когда появляется покупатель «только шедевров, но не на аукционах», многократно наблюдается иное: такие деятели торгуются как извозчики, вытирают о продавцов ноги и приговаривают нечто вроде: «Что же опять за дрянь ты мне приносишь, я же дорого плачу только за шедевры, а за это могу три копейки дать!» И потому, чуя за версту таких «серьезных покупателей», мы добровольно с ними никогда никаких дел старались не иметь. Может, и зря, но жизнь наша была от этого как минимум спокойней.

Не таков был наш друг и коллега М. М. Климов, который в какой-то момент подпал под обаяние финансовых возможностей такого вот нового коллекционера. И, встречаясь нередко пообедать, мы с А. Л. С. на закуску или на десерт получали рассказы о том, как этот покупатель «богат и очень богат», как он-де нечто «опять купил очень дорого», что продажа ему – «это живые деньги» и так далее. Рассказы эти имели определенную цель. Дело в том, что долгие годы над нами висели долги, потому что книжное коллекционирование – предприятие крайне убыточное. Должны были мы постоянно и самому М. М. Климову, и даже его родственникам.

И нередко этот таинственный покупатель вцепится, бывало, заочно в какую-то вещь из нашего «Музея книги», о которой этому искателю жемчуга стало известно, и никак не отпускает; особенно трудно было оборонять прижизненные издания Пушкина в печатных обложках, «которые он покупает дороже всех». И в силу жизненных обстоятельств порой мы были вынуждены идти навстречу настойчивости нашего друга. Бывало это, впрочем, раза два или три и, уж конечно, не касалось пушкинской коллекции. Но, что характерно, это подтвердило наши убеждения: покупатель неизменно от покупки уклонялся. Но однажды – произошло чудо. Он наконец купил с прилавка книгу, и то была единственная покупка этого мегасобирателя. И была это не какая-то записная редкость, а сущая безделица по нашим меркам – книга Е. П. Гребенки «Путевые записки Зайца» (1844). Так этот собиратель и получил свое прозвище.

Поэтому, если читатель вдруг встретит на своем книжном пути некоего очень обеспеченного финансами собирателя, который интересуется «исключительно безупречными шедеврами или абсолютно подлинными автографами, но не на аукционах, а с глазу на глаз, потому что очень-очень богат», то можете даже не раздумывать – перед вами наш русак (Lepus europæus).

Игорь-усы —

Игорь Федорович Владимиров (р. 1940), книжник и литературовед, исследователь творчества М. А. Булгакова; как можно видеть по прозвищу, он носил усы (впрочем, и бороду тоже). История, благодаря которой он обратился к наследию Булгакова, будет нами рассказана ниже.

Илизарыч – так многие звали покойного Михаила Елиазаровича Кудрявцева, известного и прекрасного московского антиквара. В литературе последнего времени особо грамотные люди начали писать его «Елеазарович», и мне сразу вспоминается, как он всегда, когда кто-то записывал его телефон, стоял над душой, говоря «ЕлИазарович». Изредка его звали и просто Борода, когда он запускал свою растительность до масштабов Карла Маркса.

Илюша – так по молодости звали Илью Андреевича К***, ныне почтенного антиквара и собирателя, когда он начинал за прилавком букинистического магазина на улице Богдана Хмельницкого (совр. Маросейка). С того времени он сменил немало, как теперь говорят, локаций: туда-сюда по Покровке, затем Остоженка, ныне Чистопрудный бульвар. Долгое время наш герой сотрудничал с С. А. Ниточкиным в магазине «Букинист» у старого выхода метро «Парк культуры», в котором сейчас находится то ли пельменная, то ли кебабная (грустная история про то, как один из замечательных магазинов Москвы превратился в точку общепита, пусть останется на совести тех, кто это устроил, если, конечно, кто-нибудь эту сагу наконец не расскажет).