Аполлон на миллион

– Вероятно, Прохор не захотел. Интересный расклад: бабник постоянно ходит налево, но жена его ни разу на жареном не поймала. И вдруг он приглашает любовницу в супружескую постель. Вроде просто идиотский поступок? Это как посмотреть. У меня был аспирант Давид Габрилян. Додик – потаскун-профессионал, пару раз женился, но семейная жизнь ему очень быстро надоедала. Однако обе супруги, каждая в свое время, не собирались его отпускать, терпели от него все. Поняв, что женушка не желает разрыва, Габрилян приглашал домой очередную обожэ, укладывал ее на семейное ложе, зная, что законная половина вот-вот вернется.

– Ну и жук! – возмутилась я. – Конечно, застав благоверного в самый интересный момент, жены бежали с заявлением на развод в загс. Постой, ты думаешь, что Прохор проделал такой же финт?

– Похоже на то, или он полный кретин, – улыбнулся Феликс. – Теперь подумай о другом. Смерть дочки не выбила мать из седла, Маргарита активно занялась бизнесом.

– У каждого человека свой способ справляться со стрессом, – возразила я. – Некоторым людям, например, таким, как Олеся Травникова, очень долго не удается справиться с пережитым ужасом. Другие легко переносят удары судьбы, третьи глушат горе работой. Ермакова, наверное, из последних.

Феликс открыл сахарницу.

– А мне кажется, что мадам просто эгоистка.

– Отличный вывод! – восхитилась я. – На основе чего он сделан?

Глава 21

Маневин побарабанил пальцами по столу.

– Брак Ермаковой умер. Она узнала, что муж ей изменил с близкой подругой, – весьма обидное открытие. И как поступает Рита? Продает хорошую квартиру, перебирается в трущобу. Почему?

– Из желания получить деньги на открытие бизнеса, – пояснила я.

– О! – кивнул Феликс. – Но давай вспомним о Любе. Девочка вынуждена вставать в пять утра, иначе ей не успеть в школу, она теперь оторвана от всех друзей, не имеет собственной спальни, спит на кухне. Мать не подумала об ухудшении жизни ребенка.

– Да нет же, наоборот, она старалась ради Любочки! – возразила я. – Хотела разбогатеть, чтобы обеспечить дочке комфортное существование.

Маневин отодвинул пустую чашку.

– Да они и так нормально жили. Маргарита получала неплохую зарплату, а после того, как неработающий великий фотохудожник свалился с ее шеи, Ермакова могла тратить все средства на себя и дочку. Нет, она увидела возможность стать бизнесвумен и пошла к цели напролом, не учитывая интересов ребенка.

– Ты не прав, – отрезала я.

– Пусть так, – уступил Феликс. – Тогда давай поговорим про выкуп. Доллары следовало принести Любе. И добрая мама отпускает девочку? Одну? С миллионом в сумке? К бандитам?

– Забыл, что Люба подсыпала матери снотворное и ушла? Рита заснула и не смогла остановить дочь, – заметила я.

Феликс погладил меня по плечу.

– Просто я называю моменты, которые у меня вызвали недоумение. И есть другие вопросы. Где Маргарита искала деньги? Она обращалась в банки? Звонила приятелям? Пыталась продать семейные ценности?

– Не знаю, – растерялась я. – Надо почитать дело, наверное, ее об этом спрашивали.

– А может, она и не рыпалась, – продолжал Феликс, – просто стонала: «Ой, ой, я нищая, Прошу убьют». А Люба испугалась за жизнь отца и где-то нарыла нужную сумму. Как на самом деле Маргарита относилась к бывшему супругу и девочке? Ты видела могилы мужа и дочери Ермаковых?

– Нет, – пробормотала я. – Зачем ходить на кладбище? Покойники молчат.

Маневин вынул телефон и начал набирать номер.

– Зато их надгробья о многом могут сказать. Безутешная мать всегда старается сделать последний приют любимого ребенка красивым… Алло, Геннадий? Феликс беспокоит. Удели мне минуту внимания, скажи, где похоронены Прохор Алексеевич и Любовь Прохоровна Ермаковы. Жду.

Профессор прикрыл рукой трубку и прошептал:

– Гена мой бывший аспирант, сейчас уже доктор наук, один из ведущих некрополистов[5] мира, написал десяток интереснейших книг о погостах… Да, да, я тут. Ага, записываю, Миусское кладбище, на семейном участке Ермаковых. Очень интересно. Спасибо!

Маневин отложил трубку.

– Прохора и Любу упокоили там, где лежат предки Алексея Константиновича. Миусское кладбище находится не за городом, а на Сущевском Валу. Скатайся туда, осмотрись, может, изменишь психологический портрет Маргариты. Если погост уже закрыт, скажи охраннику: «Меня прислал Геннадий Харитонович Иголкин», и тебя без проблем пропустят.

– Хорошо, – согласилась я, – спасибо за помощь. Так какую новость ты хотел рассказать?

Маневин заерзал.

– Только не волнуйся.

Я взяла из вазочки очередное пирожное.

– Говори уже, наконец, не тяни!

– Зоя Игнатьевна выходит замуж.

Я уронила пирожное в кофе.

– Что?

Феликс засуетился.

– Не нервничай! Да, бабушка собралась связать себя узами брака. Новость хорошая, Зоя Игнатьевна будет воспитывать мужа и слегка отвлечется от дрессировки остальных родственников.

– Обалдеть! – по-детски отреагировала я и схватилась за латте. – Кто счастливый избранник?

– Вот это самая интригующая часть известия, – усмехнулся профессор. – Твой отец.

Я поперхнулась.