Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

…Видно, что фон Зейла прекрасно знали в «Гнезде Черного Лебедя», и у Герды слегка закружилась голова от стремительного знакомства с дюжиной его товарищей, то ли по Новогодним войнам, то ли по каким-то менее известным делам. Затем, удалось как-то устроиться в относительно уютном месте, среди принципиально-хаотического, как бы натурально-деревянного интерьера «гнезда». Это уютное место можно было назвать (с некоторой условностью) столиком и скамьями, но вообще-то, это напоминало сросток огромных древесных грибов. А если оглядеться вокруг, то кажется, что стены зала тут уходят вверх, во мрак, и потолка не видно. Только будто звездочки мерцают…

…Внезапно размышления Герды Шредер о чудесах интерьера синтетического баобаба оказались прерваны явлением массивного субъекта, вовсе не ожидаемого.

— Мистер Попандопуло? — неуверенно спросила она.

— Просто Егор, — добродушно напомнил бывший стармех и третий помкэп на лайнере «Мидгардсорм», — зверски приятно снова видеть вас, мисс Шредер.

— Просто Герда, — улыбнувшись, ответила она.

— Хватит стоять, флиби-кэп, падай уже, — добавил фон Зейл.

— ОК, майор, — сказал Попандопуло, и приземлился за столик.

— Флиби-кэп? — быстро переспросила Герда.

— Капитан флибустьеров, теперь уже в резерве, — пояснил бывший, как бы, стармех.

— Почему я не удивлена? — этот вопрос Герда риторически задала в пространство.

— По ходу, вы еще в круизе догадались, — прокомментировал он, и добавил, — а мне вот сердце подсказывало: не пройдете вы с майором мимо Гнезда Черного лебедя.

— Хэх! Даже селедке понятно было, — отозвался фон Зейл.

— Егор, — сказала Герда, — вероятно, вы пришли сюда не только ради встречи с нами.

Резервный капитан флибустьеров медленно кивнул.

— Не только. Я вообще-то завсегдатай Черного лебедя. Моя работа требует эрудиции, а откуда взять эрудицию, если не отсюда?

— Ах вот для чего этот клуб… — протянула германка.

— А то ж! — он снова кивнул, — Для понимания: я шеф сектора в партнерстве НХОЛ. Это аббревиатура от: «Не Химическая Океанская Логистика». В смысле, корабли, которые движутся энергией не химического топлива, а ветра, солнца, или чего-то этакого. Мой сектор работает с этаким. Как бы, геотермальным. Ну, я шифровался и стажировался.

— Ясно, Егор. Вы были стажером, а мы, пассажиры, были подопытными кроликами?

— Что вы!!! — искренне возмутился бывший стармех «Мидгардсорма», — Какие, на фиг, кролики??? Я вас умоляю! Во-первых, я же был с вами на борту, если вы помните, и я никаким местом не камикадзе! Чтоб вы совсем поняли, что я не камикадзе, примите в голову моих пятерых детей от очень симпатичных женщин здесь на Гуадалканале. Им совсем не надо чтоб дядя Егор пал жертвой атомного прогресса. И еще Герда, я скажу научно: взорвать субкритическую урановую машину не так просто, даже если хочется. Разверните мысль назад, вспомните, что мне не хотелось. Ну, и где ваши кролики?

Герда уже собралась извиниться за свое подозрение — но не успела. Рядом со столиком возник невысокий мужчина лет 35, похожий на стереотипного славянского фермера из глубинки, выбравшегося летом в ближайший городок за покупками. И этот персонаж, полностью разрушая впечатление от своего визуального образа, произнес с укоризной:

— Егор! Если вы забыли прикладную ядерную физику, то это безобразие, у вас же было «отлично» на курсах повышения квалификации. Если вы не забыли, то тем более, это безобразие: вы дезинформируете эту милую даму. Мэм, я забыл представиться. Зденек Кубек, профессор Лабораториума Палау, к вашим услугам.

— Герда Шредер к вашим, — вежливо отозвалась она, и спросила, — а что на самом деле?

— На самом деле, — ответил молодой профессор, — еще Гейзенберг в 1942-м доказал, что взорвать субкритическую урановую машину можно с помощью внешнего источника нейтронов, например, электро-разрядной дейтериевой трубки. Хотя, он получил лишь тепловой взрыв, а не истинный взрыв со сверхзвуковой ударной волной.

— Зденек, — вмешался фон Зейл, — зачем пугать людей, и провоцировать нуклеофобию?

— Хелм, о чем вы? По глазам мисс Шредер я вижу: она не склонна к глупым фобиям.

— Да, я не склонна, — подтвердила Герда.

— В таком случае, — продолжил Кубек, — я считаю: следует открыто говорить о наших успехах в создании дешевых компактных нейтронно-химических бомб.

— Но, — встрял Попандопуло, — это не про наши корабельные энергоблоки.

Зденек Кубек кивнул в знак подтверждения.

— Не про них. Но обобщать на все субкритические урановые машины, это ошибка.

— Наоми! Ты видишь, как здесь устроен социум? — послышалось лирико-драматическое сопрано, — едва соберутся трое мужчин, сразу разговор заходит об атомных бомбах.

— Да, конечно, я вижу. И с этим надо что-то решать, прямо сейчас! — отозвался другой женский голос, более низкий, но удивительно мягкий. Этакое глубокое контральто.