Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

— Но тогда какой смысл? — удивился Норберт, — Насколько я понимаю, если не придать объекту первую космическую скорость, сколько-то там километров в секунду…

— Примерно 8 километров в секунду, — уточнила Валле.

— Да, наверное, — он кивнул, — и без этой скорости, объект упадет на Землю, не так ли?

Валле Хааст взяла еще один лист бумаги, и изобразила стилизованную пчелу.

— Скажи-ка, разве пчелы летают со скоростью 8 километров в секунду?

— Гвоздь не от той стенки, — возразил Норберт, — пчелы летают тут, в воздухе, а там, на высоте 100 километров, космический вакуум.

— Да, космический вакуум, — согласилась Валле, — но не абсолютная пустота. Там дуют ионные ветры, которые могут быть использованы магнитным парусом астродемона.

— Это уже за пределами моих ресурсов естествознания.

— Тогда, я попробую объяснить без цифр…

Она взяла в одну руку свой коммуникатор, в другую — чайное блюдце.

… - Вот, Норберт, микро-вертолету весом как коммуникатор нужен ротор диаметром примерно как это блюдце. Но такие условия в плотных слоях атмосферы. В ближнем космосе вместо атмосферы — ионизированный газ, или холодная плазма, с плотностью примерно в миллион — 10 миллионов меньше. Но это тоже сплошная среда, и нам надо просто организовать опору нашего вертолета на соответствующую площадь. Если мы увеличим ротор от размеров блюдца до размеров олимпийского стадиона, то все ОК.

— Валле, давай, я резюмирую. Требуется сделать вертолет, весом полфунта при роторе диаметром полмили. Почему-то я сомневаюсь в технической возможности.

— Да, — ответила она, — невозможно сделать такой вертолет. Но астродемон совсем иная штука. Вместо ротора у него магнитное поле. И, оно управляет потоком окружающей холодной плазмы, как механический ротор управляет потоком окружающего воздуха.

— А теперь, — торжественно произнес Норберт, — мое сознание дрейфует посреди океана собственного невежества, и берегов не видно даже в телескоп.

— Норберт! Ты, оказывается, поэт.

Бакалавр-экономист вздохнул и покачал головой.

— Просто, в ранней юности я увлекался творчеством Вольфрама фон Эшенбаха.

— А кто это? — спросила Валле.

— Это величайший германский поэт эпохи крестовых походов.

— Ух, блин. Теперь буду знать. Но, давай, я все же, договорю про астродемона.

— Я буду стараться понять, — пообещал Норберт.

— Так вот, — продолжила она, — самые сильные промышленные магниты создают поле с индукцией несколько Тесла, в узком пространстве. В исследовательских институтах с хорошей материальной базой встречаются магниты с индукцией в десятки Тесла. Это тяжелые машины, потребляющие 20 мегаватт. Но в 2010-х был найден красивый путь получения полей с индукцией в тысячи тесла — по обратному эффекту Фарадея.

— То, о чем ты говорила с Геллером, не так ли?

— Точно, Норберт. В мире построено всего несколько таких магнитов для лабораторий крупнейших европейских и американских исследовательских центров. Но одна очень интересная возможность осталась в тени: обратный эффект Фарадея с использованием резонатора циклически-поляризованного света позволяет делать сверхлегкие магниты с индукцией порядка одного Тесла.

— Как в самых сильных промышленных магнитах? — на всякий случай спросил Норберт, проверяя, правильно ли понял предыдущую часть изложения.

Валле Хааст сделала утвердительный жест.

— Да! Как магнитный захват 20-тонного крана. Но это применение не для сверхлегких оптически-резонансных фарадеевских магнитов, поскольку они эффективно работают только на больших резонаторах с холодной плазмой. Сделать, например, 50-метровый холодно-плазменный резонатор на Земле, это сложно, дорого, и непонятно, к чему его применить. Но на границе космоса все заполнено подходящей плазмой. Прикинь?

— Прикидываю. Значит ранее этот, как его…

— Мы говорим просто микро-магнетар, или для краткости МикМаг.

— Гм… Не перепутать бы с БигМак. Значит, ранее МикМаг не вызывал практического интереса из-за сложности его применения, но теперь для него нашлась точная ниша.

— Да, типа того. Конечно, сделать плотно упакованную конструкцию, которая будет в верхней точке суборбитального полета развертываться в тонкий 50-метровый скелет с зеркалами, это непростая инженерная задача, но типовые решения давно известны. Не возникнет проблем. И мы получим магнито-парус размером с олимпийский стадион.

— Гм… — снова сказал Норберт, — Эти термины. Астродемон. Скелет. Как-то готично.

— Ну… — Валле пожала плечами, — …Может, это потому, что идеолог проекта — шизик.

— Гм… Шизик? В смысле, у идеолога проекта проблемы с психикой?

— Да. У него идефикс: колонизация галактики быстро плодящимися коммунистами. Он попробовал, и теперь сидит в тюрьме за идиотизм, приведший к гибели людей. В науке шизикам часто удаются стартапы. А правда, что астронавтику изобрел тоже шизик?

— Я не знаю. Хочешь, зайдем на какой-нибудь сайт по истории науки?

— Давай! Все равно сидим, курим…