Арийское учение о войне и победе

В общем, война для древнего ария была подобием вечно продолжающейся борьбы между метафизическими силами. [Ср. традиционный взгляд Корнелиу Кодряну на войну, записанный в книге «Моим легионерам»: «Войны выигрываются теми, кто умели из дуновений, из неба, заклинать таинственные силы невидимого мира и обеспечивать себе их помощь. (…)

В конце концов, победы зависят не от материальной подготовки и материальных сил воюющих сторон, а от их способности обеспечить для себя помощь духовных сил».]

На одной стороне стоял олимпийский светлый принцип, ураническая и солнечная действительность; на другой грубое насилие, титаническо-теллурическое, варварское в классическом смысле, женственно-демоническое. В тысячах мифических форм проявления мотив этой метафизической борьбы снова и снова появляется во всех преданиях арийского происхождения.

Всякая материальная борьба переживалась более или менее с сознанием того, что она означила один из эпизодов этого противостояния. Так как, однако, арийство рассматривало себя как воинство олимпийского принципа, то также и узаконивание или высшее освящение претензий на господство и имперской идеи даже у древних ариев тоже следует объяснять этим пониманием, причем антисекулярный характер его отчетливо выходит на передний план.

В основанной на традиции системе мира всякая действительность становилась символом. Это относится также и к войне с субъективной и с внутренней точки зрения. Так война и путь Бога могли сливаться в одно. Всем знакомы характерные свидетельства, которые предлагают нам в этом смысле северогерманские саги. При этом нужно подчеркнуть, что эти традиции, в том виде, в каком они дошли до нас, фрагментарны и смешаны, или образуют материализацию более высоких, часто опустившихся к народному суеверию праарийских преданий. Несмотря на это, мы можем констатировать несколько ключевых мотивов.

Прежде всего, – как вообще известно – Валгалла [Зал германского Бога битв и смерти Вотана/Одина] – это местонахождение небесного бессмертия, которое предназначено преимущественно погибшим на поле сражения героям. Хозяин этого места,

Один-Вотан, представлен в Инглингасаге [Ynglingasaga, Сага об Инглингах – сага северного правящего рода, который выводил свое происхождение от Одина как родоначальника. Происхождение от какого-либо божества и сопровождаемое им оправдание прав на господство божественным происхождением были широко распространены в германском мире, так франкские меровинги раннего средневековья приписывали себя божественному предку Меровеху. Английский перевод саги находится в Интернете http://omacl.org/Heimskringla/ynglinga.html] как тот, кто своей символической жертвой на Мировом дереве Игдрасиль указал воинам путь, которая ведет наверх к местожительству богов, где расцветает бессмертная жизнь. В действительности, согласно этой саге ни одна жертва или культ не приятны наивысшему Богу так, никакая жертва не приносит более богатые потусторонние плоды, чем та жертва, которую приносят собой те, кто погибает, сражаясь на бранном поле.

Но больше того: за неясным народным представлением о «диком войске», «дикой охоте» кроется следующая мысль: воины, которые, погибая, приносят тем самым жертву Одину

, увеличивает войско тех, кто нужен этому богу для последней битвы против Рагнарека [Ragnarökkr, сумерки богов, мировой пожар, конец света и в то же время последняя битва германского мифа. Древневерхненемецкое слово Муспилли, обозначающее этот последний срок, напоминает о «Муспильхейме», стране огня германского мифа] т.е. против рока «сумерек богов», которые с давних времен угрожают миру.

Сражение легионера с кельтским воином