Аристотель и Данте открывают тайны вселенной

— Ты когда-нибудь был влюблен?

— А моя собака считается?

— Ну, в какой-то степени да.

Мы все рассмеялись.

Сьюзи пила колу, пока я выпивал пиво за пивом.

— Ты уже пьян?

— Вроде того.

— Так почему ты хотел напиться?

— Чтобы почувствовать хоть что-то.

— Ты идиот, — сказала она. — Ты хороший парень, Ари. Но ты определенно идиот.

Мы все легли в моем грузовике, и просто продолжали смотреть на ночное небо. На самом деле, я не был пьян. Я слушал разговор Джины и Сьюзи, и думал, как это классно, что они знают как говорить, смеяться и просто быть в этом мире. Возможно, для девочек это было проще.

— Хорошо, что вы прихватили покрывала, — сказал я. — Хорошо продумано.

— Так поступают девочки, думают, — рассмеялась Джина.

Я задумался, какого это любить девушку, знать, о чем она думает, посмотреть на мир ее глазами. Может, они знали больше чем парни. Может, они понимали вещи, которые не могли понять парни.

— Плохо, что мы не можем лежать здесь вечно.

— Плохо, — сказала Сьюзи.

— Да, плохо, — согласилась Джина.

Плохо.

Часть V: ПОМНИ ДОЖДЬ

Помни дождь, терпеливо переворачивающий страницы, в поисках смысла.

— У.С. Мервин

ОДИН

Снова наступило лето. Лето, лето, лето. Я его одновременно любил и ненавидел. Летом во мне всегда что-то пробуждалось. Это время свободы, молодости, путешествий, новых открытий и отсутствия школы. Лето — это книга надежды. Вот почему я любил и ненавидел лето. Потому что оно заставляло меня верить.

В моей голове играла песня Элис Купер.

Я решил, что это лето будет моим

. Если лето — это книга, то я собираюсь написать в ней что-то красивое. Своим собственным почерком. Но я понятия не имел, что же мне написать.

Я начал работать в полную смену. Я еще никогда не работал сорок часов в неделю. Но мне правилось мое расписание: с одиннадцати утра до пол восьмого вечера, с понедельника по четверг. С таким графиком я всегда мог выспаться, и, если бы захотел, куда-либо сходить. Правда, я понятия не имел, куда мог бы сходить.

Моя жизнь все еще не принадлежала мне.

В первые выходные после окончания школы, я проснулся очень рано. Я вышел на кухню, чтобы выпить стакан апельсинового сока. На кухне сидела мама, читая утреннюю газету.

— Сегодня я работаю, — сказал я.

— Я думала, ты не работаешь по субботам?

— Майк попросил подменить его на несколько часов.

— Он твой друг?

— Не совсем.

— С твоей стороны очень благородно согласиться подменить его.

— Я делаю это не просто так, мне заплатят. И, в любом случае, ты учила меня быть благородным.

— Ты говоришь так, будто в этом есть что-то плохое.

— А что тут хорошего? Хочешь знать правду? Я хочу быть плохим.

— Плохим?

— Таким, как Джеймс Дин.

— И кто же тебя останавливает?

— Я смотрю на этого человека.

— Ага, обвиняй во всем свою мать, — рассмеялась она. — Знаешь, Ари, если бы ты действительно хотел быть плохим, ты бы таким и стал. Последнее, что делают плохие парни, это спрашивают разрешения у своей мамы.

— Ты думаешь, мне надо твое разрешение?

— Я не знаю, что должна на это ответить.

Мы посмотрели друг на друга. Я всегда старался избегать таких разговоров с мамой.

— А что, если я брошу работу?

— Хорошо, — спокойно ответила она.

Я знал этот тон. «Хорошо» означало, что у меня проблемы. Несколько секунд мы просто молча смотрели друг на друга. Это казалось мне целой вечностью.

— Ты слишком взрослый для карманных денег, — сказала она.

— А может я просто батист?

— У тебя очень богатое воображение.

— Что, звучит слишком по-мексикански?

— Нет. Просто слишком ненадежно.

— Переворачивать гамбургеры. Вот что надежно. Не очень креативно, но надежно. Подумай над этим, эта работа идеально подходит мне. Я надежный и не креативный.

Она покачала головой.

— Ты собираешься провести всю жизнь издеваясь над собой?

— Ты права. Возможно, я должен взять перерыв.

— Ты учишься в старшей школе, Ари. Ты не ищешь профессию. Ты просто ищешь способ заработать немного денег. Это просто переход во взрослую жизнь.

— Просто переход? Ну и какая из тебя мексиканская мама?

— Я образованная женщина. Это не делает меня не мексиканкой, Ари.

Она была немного разозленной. Я любил, когда она злилась, и надеялся, чтобы это случалось чаще. Ее гнев не был похож на мой или папин. Он не захватывал ее полностью.

— Ладно, я понял тебя, мам.

— Да?

— Почему-то, когда я рядом с тобой, я постоянно чувствую себя, будто я на уроке.

— Прости, — сказала она. Хотя я знал, что ей не было жаль. — Ари, ты знаешь, что такое экотон?

— Это место, где соприкасаются две разные экосистемы. В экотоне, ландшафт содержит элементы двух разных экосистем. Это как природная пограничная полоса.

— Умный мальчик. Переход. Я больше ничего не должна говорить, не так ли?

— Нет, не должна. Я живу в экотоне. Работа должна сосуществовать с удобством. Ответственность должна сосуществовать с безответственностью.

— Что-то вроде того.

— Я получил пятерку?

— Не злись на меня, Ари.

— Я не злюсь.

— Злишься.

— Ты типичный учитель.

— Слушай, Ари, я не виновата, что тебе почти семнадцать.