Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Даже при поверхностном рассмотрении происхождения Пальмы видно, что вошедшие в ее родословную жеребцы не имели и не имеют преобладающего значения в орловской рысистой породе и не принадлежат к числу так называемых модных линий. Многих охотников это может испугать, но я смотрю на ситуацию иначе и нахожу, что до известной степени это даже хорошо, ибо увлечение ограниченным числом модных линий – факт крайне печальный, так как угрожает пресечением всех других линий, а стало быть, загоняет орловскую породу в чересчур тесные рамки. Полагаю, что настанет время, когда русские коннозаводчики, осознав опасность такого положения, примут все меры к восстановлению наиболее интересных вымирающих линий, и среди них линии Кролика, отца Ловкого-Кролика, будет отдано главное внимание.

По себе Позёмка была очень недурна и породна. Масти она, как и ее мать, была белой, причем края шерстинок у нее были розовые. Интересно отметить, что, как и Пальма, Позёмка давала от жеребцов разных мастей исключительно серых лошадей, половина которых рождались светло-серыми, а к двум годам становились белыми. Голова у Позёмки была довольно большая, с выпуклым лбом, хорошо поставленным ухом, хорошим ганашом и превосходным затылком; шея длинная, тонкая, с красивым гребнем. Несколько мягковатая спина имела определенную линию падения от связки к холке. Зад был недостаточно длинен, но зато широк. Кобыла отличалась глубиной и имела очень крутое ребро, была очень длинна и низка на ноге. Ноги были превосходны: костистые, хорошо поставленные и правильные. Позёмка была породна, но не так нежна, как ее мать Пальма. Пальму по экстерьеру я ставлю выше Позёмки. Однако и Позёмка была замечательной по себе кобылой и даже в прилепском табуне обращала на себя внимание знатоков и любителей.

Ко мне в завод Позёмка поступила в 1912 году и в 1913-м принесла от Смельчака серую кобылку. В следующем году она дала от Громадного светло-серого жеребца Пахаря, который в два года стал совершенно белым. Я его продал за большие деньги Синегубкину для П. П. Бакулина. О Пахаре я уже говорил.

В 1915 году Позёмка приплодила двойню – двух серых кобылок от Громадного. Из них одна, Пирушка, была очень мелка и темно-серой масти, а вторая, Поза, крупнее и светло-серая. Поза нынче находится в заводах Орловской губернии. По отзыву В. О. Витта, это лучшая по себе кобыла во всем заводе. В 1916 году опять от Громадного Позёмка принесла серого жеребца Пострела, который оказался хуже Пахаря и Позы. Дальнейший приплод Позёмки я не рассматриваю, так как он был национализирован. Сама Позёмка в 1919 году по старости лет была выбракована из завода, и, кажется, ее за грош купил М. А. Борисов, бывший управляющий Шаховским заводом. У него она и пала.

В числе лиц, посетивших Прилепы с целью осмотра Громадного, были и воронежские коннозаводчики братья Кореловы, довольно богатые люди, имевшие недурной конный завод. В то время их жеребец Удалой-Крошка бежал с выдающимся успехом и имел очень высокий рекорд в трехлетнем возрасте. Я видел этого жеребца в Москве, и по себе он мне чрезвычайно понравился. Удалой-Крошка был не только резов, но и очень хорош: густ, широк, породен и ладен. Когда братья Кореловы приехали в Прилепы, они осмотрели Громадного и предложили мне на два года взять Ужимку, мать Удалого-Крошки, с тем чтобы случать ее с Громадным, а затем поделить жеребят. Я охотно на это согласился. По условиям приплод 1913 года принадлежал мне, а приплод 1914-го – братьям Кореловым, после чего кобыла возвращалась к ним в завод. Ужимка была приведена в Прилепы. Хотя эта кобыла ничего мне не дала, я опишу ее экстерьер, так как она мать Удалого-Крошки и сейчас внуки и внучки этой кобылы бегут с весьма хорошим успехом.

Ужимка была нежно-рыжей масти, с легким, но не очень ярким золотистым отливом. Рост ее был четыре вершка. Голова, глаз и шея у кобылы были превосходны, прямо просились на картинку, однако спина уродлива, с горбинкой, и это бросалось в глаза. Низы ног у кобылы были безобразные: она лежала на бабках, которые были мягки и длинны, а кроме того, на венчиках передних ног имелись наросты. И вот кобыла такого экстерьера, с такими порочными ногами стала матерью замечательного по себе Удалого-Крошки! Ни один уважающий себя и знающий свое дело коннозаводчик не взял бы Ужимку в завод, но это сделали братья Кореловы, в то время лишь начинавшие свою коннозаводскую деятельность, и отвели от этой порочной кобылы замечательную лошадь.

Мне остается добавить, что Ужимка происходила из завода Борисовских, а у меня в заводе от нее и Громадного родился в 1913 году выдающийся по себе гнедой жеребчик Усердный. Он был породен, изящен и делен, и я назвал его в честь знаменитого хреновского Усердного. К сожалению, жеребенок этот пал под матерью, а в следующем году Ужимка прохолостела, так что ни я, ни Кореловы не воспользовались результатом соединения Громадный – Ужимка.