Артефакт

– Скажите, господин Рейли, а можно ли договориться с вами на полноценное интервью? Обещаю согласование тонких моментов и максимальную корректность.

– Можно, но не прямо сейчас. Сделайте официальный запрос.

Когда удовлетворенный журналист вернулся к своим товарищам, Алиса взяла меня под руку, прижалась чуть плотнее и шепнула в самое ухо:

– Становишься все более популярным. Теперь я понимаю, для чего ты решил остаться.

– Только из-за тебя. Говорил же.

– Да-да, верю.

– Тихо, эти коршуны наверняка нас подслушивают.

– Что такое “коршуны”?

– Э... кажется, хищные птицы. Которые с Земли.

– Понятно.

Назойливые вибрации продолжали разгонять по сторонам отдельные камешки, однако больше ничего интересного не случилось и собравшиеся вокруг нас люди догадались, что представление закончено. Гражданские начали один за другим уходить к стоявшим на безопасном расстоянии машинам, вслед за ними последовали журналисты и спустя четверть часа мы остались в окружении десятка полицейских, а также двух репортеров, пытавшихся выведать у Кристенсена какие-то интересные только им самим детали. Впрочем, шефу эта суета достаточно быстро надоела, он свернул дискуссию и махнул рукой, приглашая нас вернуться в челнок.

Обратный перелет запомнился мне только робкими попытками Алисы пообщаться с Люси, но мысли госпожи Кройц явно витали вокруг грядущего путешествия в систему Барнарда и нормальный разговор так и не завязался. Догадавшись, что ее не воспринимают в качестве полноценного собеседника, моя подруга устроилась возле иллюминатора, а мне пришлось составить ей компанию, перебивая негативные впечатления от поездки. Правда, особых результатов на этом поприще я так и не добился.

– Домой хочу.

– Отвезу, конечно.

– И есть хочется.

– Можем заказать что-нибудь. Но я не уверен, что смогу задержаться.

– Да, это понятно...

Наш разговор стал первым звеном в длинной цепочке событий, неотвратимо ухудшавших мое настроение. Остаться в гостях действительно не получилось, дома меня ждал ворох каких-то бесполезных сообщений, а когда я с ними все-таки справился, Кристенсен решил официально объявить о завершении работы и скором возвращении на транспортный корабль. Сразу после этого на горизонте возник напомнивший про свой контракт Джошуа и вполне обычный день окончательно превратился в какую-то черную полосу.

Два дня спустя я должен был остаться в полном одиночестве. На чужой планете, в окружении неизвестных врагов и фальшивых друзей. Остаться, чтобы выполнить какую-то идиотскую миссию, навязанную мне чертовым компьютером. Выполнить или бесславно сдохнуть, так и не поняв, ради чего конкретно отдаю свою жизнь.

“Ник, ты в порядке? Что-то случилось?”

“Все нормально.”

“Точно? На тебе лица нет.”

“Шеф, я на несколько месяцев остаюсь в этой пустыне. Один. Чему мне радоваться?”

“Если хочешь, я поговорю с Алексеем и мы свернем представительство. Думаю, тебе вовсе не обязательно здесь торчать. И вообще, я считаю, что это была глупая затея.”

“Спасибо, шеф, но это не вариант. Мне нельзя покидать систему.”

“Хорошо. Я постараюсь, чтобы смена прилетела как можно раньше. А ты всегда можешь слетать к инженерам, если совсем уж скучно станет. И про Алису не забывай.”

“Да, я все помню.”

“Могу, кстати, передать от тебя сообщение. Семье или друзьям.”

“Спасибо, но такие вещи делаются через нашу службу. Я вам отправлю несколько файлов для Петрова, там все будет.”

“Если могу чем-нибудь помочь, только скажи.”

“Да нет, шеф, я справлюсь. Просто настроение дерьмовое.”

“Ладно.”

Оставшийся до расставания день прошел как в тумане. Я выполнял какие-то рутинные функции, отвечал на вызовы Алисы, разговаривал с новым персоналом резиденции, что-то ел, но при этом жил в совершенно другом измерении. В голове крутились детали задания и сценарии возможных действий противников, остальные дела на этом фоне казались никчемными, я допускал элементарные ошибки, говорил какие-то глупости – одним словом, совершенно расклеился. Такое психологическое состояние являлось однозначной причиной для схода с дистанции, но заменить меня по-прежнему было некем. Оставалось мучиться, терпеть и надеяться на то, что спустя несколько часов или дней эмоциональный фон вернется в норму.