Артюр Рембо

Артюр проводил большую часть времени в Британском музее. Витали, которой однажды разрешили сопровождать брата, долго любовалась доисторическими птицами и другими древностями. У брата минуты возбуждения сменялись приступами меланхолии. 11 июля ему предложили сразу три места, а потом снова наступила тишина. 18-го числа он опять дал объявления в газеты.

Пребывание в Лондоне слишком затянулось. Скука сменилась унынием, которое в свою очередь уступило место беспричинной тоске. Даже магазины больше не интересовали Витали («зачем туда ходить, если мы все равно ничего не покупаем»).

Они осмотрели все классические достопримечательности: Тауэр и его подземелья, доки, Парламент, Лестер-сквер, казармы королевской гвардии, дворец королевы. «Стены без скульптурных украшений потемнели от времени. Окна — обычные, только очень маленькие».

27 июля Артюр повел семью в Британский музей на выставку, посвященную эфиопскому императору Теводросу[145]. Там были выставлены его корона, парадная одежда, оружие, драгоценности; в витринах красовались рукописи и книги с миниатюрами, которые в каталоге назывались «Озарения».

Но пора было уезжать, так как погода становилась просто невыносимой. Витали все больше скучала по Шарлевилю, который казался ей теперь «райским уголком», а г-жа Рембо была мрачнее тучи. Наконец в среду, 29 июля, они получили радостное известие: Артюр, мрачный и нервный, заявил в 9 часов, что не вернется к обеду; однако через час вновь появился, чтобы объявить о своем отъезде, намеченном на завтра. Все вздохнули с облегчением и бросились покупать подарки и сувениры. Но пришлось ждать еще один день, так как прачка не принесла белье.

И наконец: «Пятница, 13, 7.30 утра. Артюр уехал в 4.30. Он был грустный».

Во второй половине дня г-жа Рембо с дочерью тоже покинула Лондон. Возвращение было печальным. «Я думаю об Артюре, о его грусти, — пишет Витали, — и о плачущей маме».

Артюр наметил для них маршрут: Фолкстон, Остенде, Брюгге, Алост, Брюссель, Намюр, Динан, Живе и Шарлевиль.

Куда отправился Рембо 31 июля 1874 года в 4.30 утра? В 1897 году его сестра Изабель заявила первым биографам брата: «Он поехал в Шотландию»⁷.

В своих последних объявлениях Рембо ищет «в Лондоне или любом другом городе место воспитателя или компаньона в путешествии».

В Шотландию? Энид Старки⁸ и В. Ф. Ундервуд провели целое расследование, изучая железнодорожное расписание, ведя розыски в школах Эдинбурга и Глазго, — но безрезультатно. Единственный заслуживающий внимания след ведет в Скарборо, порт и модный курорт в Йоркшире, в 380 километрах к северо-востоку от Лондона. Об этом месте упоминает сам Рембо в поэме «Мыс» («Озарения»), Любопытны некоторые детали: например, Рембо пишет Scarbro’ вместо Scarborough — специфически местное сокращение. Кроме того, текст великолепно соответствует местному пейзажу. Мы находим здесь «святилища», то есть римские храмы; здание округлой формы, возвышающееся над окрестностями. Также упоминаются «круговые фасады роскошных отелей». В Скарборо существовало два больших отеля — два дворца: десятиэтажный Роял-отель с комнатами, открытый в 1867 году, который соответствует колоссальным изящным конструкциям, описанным Рембо, и Гранд-отель, собственность француза Огюста Фрикура, у которого был округлый фасад, как это видно на гравюрах, воспроизведенных в работах Ундервуда, откуда мы заимствуем эти сведения. Может быть, этот Гранд-отель, построенный на мысе, и есть тот «Мыс-дворец» из последних строк стихотворения Рембо, где он также упоминает Эпир, Пелопоннес, Карфаген, Венецию, Германию, Японию, Бруклин, Италию, Америку, Азию (тем самым придавая стихотворению большую глубину).

Можно предположить, что поиски места воспитателя в богатой семье увенчались успехом, и Рембо отправился в Скарборо — возможно, на яхте, так как стихотворение начинается такими словами:

«Золотая заря и зябкое повечерье встречают наш бриг в открытом море, в виду этой виллы со всеми ее пристройками, которыми занят весь мыс — а он не уступит Эпиру и Пелопоннесу, или главному из Японских островов, а то и Аравии!»[146]

Пристройки, о которых идет речь, — это скорее всего виллы со ступенчатыми террасами, ярко освещенными и украшенными, где подавали выпивку и танцевали «береговую тарантеллу». Это место имело вполне светский вид.

Стихотворение «Мыс» — настолько точная фотография Скарборо, что невозможно себе вообразить, что Рембо написал его, не побывав там.

Что стало с ним потом? Перед нами разверзлась новая пропасть, в глубине которой сияет слабый свет. Этот свет — объявление, вчерне набросанное Рембо и кем-то поправленное (конечно же не Верленом, который по-прежнему томился в тюрьме). Этот документ был найден в 1937 году в бумагах художника Ф. О. Казальса, друга Верлена. Объявление обнаружено Старки в «Таймс» от 9 ноября 1874 года. В. Ф. Ундервуд нашел его также в номере от 7 ноября. Вот его текст: