Артюр Рембо

Вот наши два лондонца устроились в особняке XVIII века; раньше там жили достойные люди, а теперь сдавались внаем меблированные комнаты. Верлен и Рембо были заняты целыми днями: они бегали по всему «невероятному городу», вели нескончаемые беседы с коммунарами, которые встречали Верлена как своего (не он ли во время восстания работал начальником отдела печати в мэрии?). Из них назовем, кроме Эжена Вермерша, Жюля Андриё, очень умного, образованного человека, Пьера-Оливье Лиссагаре, автора «Истории Коммуны», Камиля Баррера, сотрудника газеты «Общественная жизнь», полковника в отставке Матусевича… Эта небольшая группа людей была очень активна, она организовывала лекции (две из которых провел Верлен) и доклады, издавала газеты. Но скоро Поль перестал принимать во всем этом участие, потому что всюду чуял дух осведомителей, а Рембо и он сам как раз очень хотели, чтобы полиция ничего о них не знала — за ними на самом деле постоянно следили. Поэтому они предпочитали бродить по улицам, им нравилось наблюдать за происшествиями, демонстрациями. На каждом шагу их смешили местные особенности: женщины в красных шалях, чистильщики сапог, негры, кучеры (Рембо нарисовал одного в романтическом широком плаще), пьяницы, нищие, проститутки и т. д. Естественно, они посещали, по мере возможности, пабы, кофейни и театры, где смотрели оперетты на английском, «Морковного короля» или «Выколотый глаз» Эрве, произведения Оффенбаха и, вероятно, несколько пьес Шекспира. Они побывали на международной выставке в Кенсингтонском саду, в центре которого находился огромный, под стать Колизею, Альберт-Холл; видели знаменитый Хрустальный Дворец из стали и стекла в пригороде Сиденем. Эти странные и величественные памятники индустриальной цивилизации, находящейся в своем расцвете, — там жили «духи», на которых «охотился» Рембо: им посвящено стихотворение «Города»³

из «Озарений», и Ундервуд несомненно прав, полагая, что «жаркий аквариум» в стихотворении «Bottom» — это освещенный газом аквариум в Хрустальном Дворце, «чудо науки», как о нем тогда говорили, а на самом деле приманка для посетителей⁴

. Их жизнь была сплошным праздником: они присутствовали на живописном дефиле манекенов на празднике Гая Фокса, на церемонии вступления в должность лорд-мэра Лондона, посетили музей восковых фигур мадам Тюссо, «Тауэр сабвэй» (туннель под Темзой), видели фейерверки и фонтаны с подкрашенной водой. Рембо был поражен и воодушевлен индустриальным прогрессом, жизненной силой, верой в будущее целой нации, без всякого сомнения, первой в мире. И все это происходило в одновременно нежном и варварском окружении, под «серым хрусталем небес».

Причудливый рисунок мостов, то прямых, то выгнутых дугой, то пологих или стоящих под углом к первым, и отражения этих фигур в светлой воде обводного канала кажутся столь легкими и удлиненными, что берега оседают под тяжестью соборов и уменьшаются в размере. На некоторых мостах еще теснятся лачуги. На других взлетают сигнальные вышки, дрожат в тумане хрупкие парапеты. Минорные аккорды наплывают и тают, с берегов доносятся звуки струн.

Мелькнет красная куртка или какое-то платье, сверкнет трубная медь. Что это — народные песни, отголоски светских концертов, городских оркестров? Серо-голубая вода широка, словно морской пролив. Белый луч, упавший с небесной выси, роняет занавес на эту комедию [120]

.

Верлен, не писавший ничего уже два года, по примеру своего друга снова взялся за перо. Начиналась поэтическая эра, эра Ясновидения. «Романсы без слов», озаренные нереальным английским светом, выражают нежную меланхолию и приятные сожаления.