Аскетизм по православно-христианскому учению. Том Ι. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса

Христианин, достигши известной степени религиозно–нравственного развития, приобретши духовную зрелость, оставляет «младенческое» отношение к богоугождению, низшие побуждения к доброделанию, в виде страха наказаний и надежды на получение награды. Он проникается сыновней любовью к Богу, ею одной воодушевляется на подвиг богоугождения. «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся не совершен в любви» [884]. «Сделавшийся сыном украшается любовью, а не устрашающим вразумляется жезлом» [885] [886]. Христианин не иначе может достигнуть истинного совершенства, как возлюбивши Бога единственно по побуждению любви, а не по чему–либо другому [887]. Кто хочет достигнуть истинного усыновления Богу, тот должен творить добро «

из любви к самому добру» [888]. Человеку, стоящему на такой ступени религиозно–нравственного совершенства «больший труд», предпринимаемый в целях богоугождения, сам по себе есть уже награда [889]. Итак, «самый совершенный способ спасения – посредством любви» [890]. Иные спасаются и посредством страха, когда кто удаляется от зла, побуждаемый угрозами наказания в геенне; другие преуспевают в добродетели, надеясь получить награду, обещанную за благочестивую жизнь. Но кто стремится к совершенству (πρὸς τὸ τέλειον), всем сердцем и всею душою любит не другое что из подаваемых Богом благ, но Его Самого

, самый источит благ [891].

«Так как много таких, которые хранят заповеди из страха, или ради награды в будущем, а не по любви, то Господь многим убеждает хранить заповеди по любви» (πολλὰ παραινεῖ εἰς τὴν φυλακὴν τῶν ἐντολῶν τῶν ἐκ τῆς ἀγάπης) [892]. Только этот последний мотив сообщает христианскому подвижничеству характер истинно возвышенной, благородной бескорыстной деятельности, – только побуждение любви к Богу во Христе освобождает поведение и деятельность христианина от элемента по существу чуждого христианству – мучительного страха. Между тем именно то или другое побуждение, то или другое настроение, из которого вытекает христианская жизнедеятельность, а не количество и свойство самих по себе подвигов, не форма богоугождения, – определяют собою то или другое достоинство человеческой деятельности, подлинную ценность их пред праведным судом Божиим.

По характерным словам св. Василия В., самолюбие может проявляться даже и в деятельности, вполне согласной с заповедями, если кто исполняет их не по любви к Богу, а ради себя, – т. е. имея в виду результаты деятельности по отношению к себе самому 

[893].

Вот почему «великое различие» устанавливается свв. Отцами между теми христианами, которые совершают, по–видимому, одни и те же подвиги, но по различным побуждениям, причем у одних в основе их жизнедеятельности лежит страх геенны или надежда будущего воздаяния, тогда как другие несут подвиги «единственно по любви к святости» (amorе tantum еt dеsidеrio castitatis), «не обращая уже внимания на обещанную в будущем награду или наказание» (nеc jam rеmunеrationеm… aspiciеns). Только совершаемая по мотивам бескорыстной любви «добродетель является свободною» (voluntarium bonum еst), тогда как, исполняемая по другим мотивам, она оказывается как бы вынужденной, совершаемой «как бы против воли, насильно исторгнутой или страхом наказания или желанием награды» (vеlut coactum еt tamquam nolеnti violеntеr еxtortum, vеl mеtu supplicii vеl cupiditatе praеmiôrum) [894]. «Святое дело – избрать добро не ради него другого, но ради самого добра» [895]. Между тем только свободное добро и есть добро в истинном смысле.

«Добродетель есть дело неподвластное и добровольное, вынужденное же и невольное не может быть (в собственном смысле) добродетелью» [896].

Отличаясь характером истинно нравственной свободы, независимости, добродетель, совершаемая по мотиву любви к Богу – и только она одна – обладает свойствами твердости и постоянства. «Кто упражняется в добре из–за каких–нибудь посторонних побуждений, тот не тверд в добродетели» (οὐ βέβαιος εἰς ἀρετήν). Он всегда может остановиться на половине пути, если добро не доставит ему скоро того, что́ получить он надеется за свою добродетель, «подобно тому, как плывущий для прибыли не продолжает плавания, если не видит прибыли». «Кто же чтит и любит добро ради самого добра, тот и расположение к добру имеет постоянное» [897].

Таким образом, несомненно, что христианское учение «указывает три побуждения, заправляющие деятельной христианской жизнью» [898]: «страх будущего мучения в геенне» (mеtus gеhеnnaе), «надежду и желание получить царство небесное» (spеs atquе dеsidеrium rеgni coеlorum) и, наконец, «расположение к самой добродетели, любовь к самому благу» (affеctus boni ipsius amorquе virtutum) [899], заключенному в Боге и осуществленному на земле во Христе, – сыновняя преданность Богу во Христе.