Аскетизм по православно-христианскому учению. Том Ι. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса

Таким образом, «гнев» Божий, будучи исключительно порядка нравственного, означает собственно отрицательное отношение Бога к существованию и проявлению в природе и личности человека боговраждебного элемента противления необходимому для истинного блага самого же человека, установленному Богом, нравственному миропорядку, вследствие чего умирает духовной смертью подлинная сущность человека, его духовное начало, дорогое и ценное в очах Божиих, как Его образ и подобие [922].

Отсутствие в «гневе Божием» личного момента оскорбления и мести предполагается и утверждается также тем фактом, что Божественное Откровение констатирует совмещение в Боге гнева и любви в отношении к одному и тому же объекту: человеку–грешнику [923].

Не менее знаменательно и характерно самое содержание Божия «гнева», по изображению св. Писания. Даже в Ветхом Завете понятию гнева Божия придается такой характер, в силу которого из его содержания, по библейскому воззрению, совершенно выделяется представление личного злобного чувства – этого главного мотива человеческой мести и гневливости. Напротив, в понятие божественного гнева здесь вносится представление о чувстве скорби и сожаления

в отношении к грешнику… и даже более того – чувство любви, благодаря чему Бог, и наказывая виновных, при всем том не удаляется от них и не лишает их своей милости…, но ждет обращения их на истинный путь и все устрояет ко благу их [924] [925]. «Я Бог, а не человек: подвиглось во мне сердце Мое; вскипела жалость. Не дал действовать ярости гнева Моего» [926], Гнев Божий, имея своим объектом собственно не грешника, а его грех, т. е. простираясь на грешника лишь постольку, поскольку он настроен боговраждебно, поскольку его природа искажена грехом, не исключает, а напротив, предполагает «богатую милость» и «великую любовь» [927]

, которую Бог продолжает оказывать и грешнику, все же близкому Богу по способу его происхождения и по остаткам богоподобной, духовной стороны его природы [928].

Верная духу св. Писания, его точная истолковательница, святоотеческая аскетическая письменность с особенной, нарочитой выразительностью оттеняет тот факт, что в Боге абсолютно отсутствует момент личного оскорбления, мести [929], ненависти [930], поскольку любовь (ἀγάπη) безусловно противоположна вражде (ἔχθρα) [931]

.

Благость – существенное, основное свойство Божие – не может ослабеть, потерпеть какое–либо изменение или прекратить свое действие по отношению к человеку, хотя бы и падшему, – и по отношению к согрешившим, на которых простирается «гнев» Божий, Бог, однако, не перестает проявлять свое дивное человеколюбие, устрояя всеми возможными средствами, только без насилия человеческой свободы, его спасение и даже к упорным грешникам проявляя свое «долготерпение, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» [932] [933].

Поэтому «гнев» Божий вовсе не противен любви Божией к человеку, совсем не исключает её; напротив, то, что обычно называется «гневом» Божиим является в сущности таким моментом промыслительной деятельности Божией в отношении к человеку, который необходим для торжества самой же любви Божией к человеку [934], поскольку его прямою целью и положительным результатом оказывается или уничтожение или, по крайней мере, ослабление гибельных, ведущих к вечной смерти, последствий как для самого человека–грешника, так и для общего дела божественного домостроительства о спасении міра [935]

 [936].

Вот почему и «гневающийся» на человека Бог требует от грешника для своего примирения с ним не отплаты за прежние грехи, а только освобождения от греха, отвращения от прежнего образа жизни, возвращения к Богу, Сам же предлагая при этом и средства к их устранению. Если человек внемлет голосу Божию и пользуется богодарованными средствами, то Бог является «милостивым к (прежним) неправдам» его и «не вспоминает более» (прежде совершённых) грехов и беззаконий «его» [937]. «Кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое…, потому что Бог во Христе примирил с Собою мір, не вменяя (μὴ λογιζόμενος) людям преступлений их» [938]. Примирение Бога с человеком, в качестве своего необходимого, обязательного и при том единственного условия, требует именно коренного преобразования самого человека, изменения отношений именно со стороны человека, так как Бог в сущности никогда и не отвращался от человека, не удалялся от него, а напротив, всегда и всевозможными средствами призывал грешника к себе, и не переставал отечески любить и жалеть его.