Аспазия

Когда наступил назначенный день, в доме Гиппоникоса собрались самые светлые головы Эллады, самые блестящие представители афинской элиты.

Едва появились Перикл и Аспазия, а также остальные приглашенные, как Гиппоникос начал развертывать перед ними всю роскошь своего дома. Он повел и показал им свои покои, сады, бани, домашнюю арену для борьбы – гимназию в миниатюре, рыбные бассейны, благородных коней, собак, редких птиц, боевых петухов, которых он держал для удовольствия, заставляя их бороться между собой. Он показал им надгробный памятник, поставленный над умершей любимой собакой. Он говорил, что его дом настоящая гостиница, полная гостей, каждый день он кормил за столом дюжину паразитов.

– Эти молодцы, – рассказывал он, – до такой степени отъелись, что мне очень жаль, что я не могу сегодня показать их вам. Но сегодня я решил, что у меня будут сидеть за столом только выдающиеся афиняне.

Некоторые из гостей немного зло осведомились о его супруге. Гиппоникос отвечал, что она чувствует себя не совсем хорошо, и он не желает нарушать ее спокойствия в женских покоях. Весь свет знал, что он пользовался этой женщиной только для того, чтобы навешивать на нее драгоценные камни, одевать ее в богатые платья и возить по улицам в экипаже, запряженном сикионийскими конями. Для всего остального он, по обыкновению, держал чужестранную подругу. Говорили, что в это время его расположением пользовалась известная Теодота.

Своего наследника, сынишку Каллиаса, он также не показывал гостям, говоря, что недавно послал его в Дельфы, чтобы обрезать волосы и по древнему обычаю принести их в жертву Аполлону.

У него была дочь Гиппарета, красотой которой также, как и характером, он не мог достаточно нахвалиться, и которую, по-видимому, очень любил.

– Этот ребенок, – говорил он, – вырастет и превратится в прекраснейшую и благороднейшую из всех афинских девушек, так что трудно будет найти для нее достойного жениха. Что касается красоты, то во всех Афинах я не знаю ни одного мальчика, который будет в состоянии поспорить красотой с этой девушкой, разве только твой воспитанник, Перикл, маленький Алкивиад, который, может быть, сделавшись юношей, почти будет так же хорош, как Гиппарета. Что касается лет обоих, то они также подходят друг другу. Но кто знает, какую судьбу готовят боги этим детям, когда они вырастут! Что ты скажешь, Перикл? Впрочем, поговорить об этом у нас еще будет время.

С такими разговорами Гиппоникос провел гостей в большую, прекрасно убранную столовую. Здесь широким кругом стояли скамьи, на которых гости должны были возлежать за обедом. Нечего и говорить, что разложенные всюду ковры были богаты и красивы, точно так же, как и круглые подушки, на которые опускали руки в промежутках между блюдами. Посуда была серебряная и золотая, украшенная драгоценными камнями, привлекавшая взгляд прелестью своих форм больше, чем богатством материала. Стены были разрисованы веселыми картинами, изображавшими группы и сцены из похождений бога любви. Но более всего заслуживал внимания пол. С первого взгляда он казался покрытым остатками богатого угощения, опорожненными вазами для фруктов, кусками костей, черенками посуды, крошками хлеба и тому подобными вещами, но, вглядевшись внимательнее, было видно, что эти предметы искусно изображены на полу разноцветной и тонкой мозаикой. Против входа в комнату стоял украшенный цветами жертвенник, на котором горело благоухающее пламя.

Гиппоникос пригласил гостей по собственному выбору расположиться на скамьях. Как только гости уселись, явились рабы с красивыми серебряными чашами и кувшинами, чтобы перед началом угощения развязать гостям ремни башмаков или сандалий и вымыть ноги. Вместо воды в кувшины было налито благоуханное вино с маслами и душистыми эссенциями. Руки точно так же были облиты этим составом и затем вытерты тонкими платками.

Следуя приглашению Гиппоникоса, гости расположились на скамьях по двое, по желанию. Философ Сократ занял место рядом с мудрым Анаксагором, скульптор Фидий рядом со своим другом, архитектором Иктиносом, поэт Софокл – с актером Полосом, софист Протагор с врачом Гиппократом.

Софист Протагор только что приехал из Афин и остановился у Гиппоникоса. Его прибытие в Афины привлекло всеобщее внимание, так как слава этого человека увеличивалась в Элладе со дня на день. Он был родом из Абдеры, следовательно – фракиец, но вместе с тем и иониец, так как Абдера была основана ионийцами. В ранней молодости он был просто носильщиком, но один мудрец открыл его способности и развил их. Затем он много путешествовал, черпал из источников мудрости Востока и теперь проносился по Элладе, как светящийся метеор по небу. Он одинаково знал все: гимнастику, музыку, ораторское искусство, поэзию, астрономию, математику, этику. Повсюду, где бы он ни появлялся, Протагор приобретал себе множество последователей. Богатые юноши платили громадные суммы, чтобы пользоваться его уроками. Он, имея привлекательную наружность и царственную фигуру, одевался богато. Речь его производила громадное впечатление.