Аспекты

– Да, это действительно было очень давно. Мы были хорошими друзьями. Кстати, в северном крыле вашего замка еще сохранилась игровая площадка?

– Да.

– Мы с вашим дедом много времени проводили за игрой. Иногда целые ночи. А знаете, что ваша бабушка была непревзойденным тактиком? Если бы не ваш двоюродный дед Рангвелл, мы бы ни одного матча у них не выиграли.

– Вы льстите моему роду.

– Я воздаю ему хвалу, как он того заслуживает. Похвала лишней не бывает.

– И вы были знакомы с дядюшкой Рангом?

– Да. Он тоже был моим хорошим другом, мне его очень не хватает. Разумеется, это было очень давно, я тогда был намного… подвижнее. Но раз уж вы приехали ко мне в гости, должен вас предупредить, что у меня тоже есть игровая площадка.

– Я буду рада с вами сыграть.

– Что ж, давайте проведем матч завтра, после обеда. А если представится возможность заняться чем-нибудь поинтереснее, то отменим.

Лумивеста, подавившись смешком, икнула. «Пожалуй, я слишком много выпила», – подумала она. Странж и глазом не моргнул.

– Мне кажется, – сказала она, – здесь вряд ли не представится возможность заняться чем-нибудь поинтереснее. Поинтереснее, чем… Магистр Странж, а вы научите меня логике?

– Поскольку я считаю обучение тех, кто того желает, этическим долгом всех, кто способен обучать, то с радостью этим займусь. Но, по-моему, вы и без того весьма логичный человек, Лумивеста.

– Мне далеко до здешних стандартов, – сказала она, пытаясь развеять хмель.

Выражение Странжа не изменилось.

– У вас есть вопросы о том, как здесь все устроено?

Вопросов у Лумивесты было не меньше сотни, но она сказала:

– Сейчас всего один: где вы взяли такие великолепные патентованные нагреватели для горячей воды?

Странж, смеясь, захлопал в ладоши.

– Ах, милая моя Лумивеста, добро пожаловать в родные пенаты!

Когда подали десерт – мороженое, пирожные и чай, – все снова расселись по местам, а потом опять задвигались.

Затем Варис с Агатой как-то неожиданно пропали. Начали уходить и другие, обмениваясь на прощанье объятьями и поцелуями. Лумивеста пошла было следом за Странжем и Дани, но они свернули за угол и исчезли. Она поднялась на этаж выше. Ее апартаменты вроде бы располагались в самом конце коридора; апартаменты Вариса, как объяснил Блисс, находились напротив, через три двери.

Справа Лумивеста заметила распахнутую дверь Синего салона и сообразила, что еще не добралась до своего этажа. Она раздраженно выдохнула, обернулась, услышав шаги, а когда никто так и не появился, вошла в салон, освещенный огнем камина и одной яркой лампой. На буфете стоял графин темного бренди и бокалы. Лумивеста нерешительно огляделась, не зная, что делать дальше.

В дверь вошел Винтерхольм. Камзол нараспашку и расстегнутая пуговица у воротничка сорочки лишь усилили его привлекательность.

– О, миледи коронесса! Все остальные уже разошлись. А что вас задерживает?

– Наверное, и мне уже пора на покой.

– Возможно. А возможно, вас еще ждут сюрпризы.

– Сюрпризы? В каком смысле?

– Если бы я это знал, они не были бы сюрпризами. Миледи, сегодня предпоследняя ночь лета. Мало ли что может случиться, – с трезвой рассудительностью ответил он, словно бы и не пил вообще, а просто устал.

– А можно я спрошу о Речен?

– Если вы поставите графин бренди на столик у этих удобнейших кресел, то можете спрашивать у меня о чем угодно, да еще и бесплатно.

Они сели в кресла, и Винтерхольм наполнил бокалы.

– Она когда-нибудь сможет говорить? – спросила Лумивеста.

– Нет. – Он поднес руку к горлу, рассеянно расстегивая еще одну пуговицу на сорочке. – У нее отсутствует артикуляционный аппарат. То есть, извините за выражение, буквально не хватает частей для речи. И поправить ничего нельзя. Агата пробовала, но там просто нечего лечить. Пришлось бы создавать все с нуля, а чародейство в этом бессильно. Резекционная магия создает монстров. – Винтерхольм понизил голос. – Хорошо, что вы спросили об этом меня, а не Странжа. Он очень расстраивается.

– Она приехала с вами. А в первый раз вы ее сюда пригласили?

– Да. Я не знал, куда еще с ней поехать. – Он отпил бренди и откинулся в кресле, явно не намереваясь продолжать.

– И вы знаете язык жестов, – сказала Лумивеста.

– Видимая речь Скорейши. Профессор Скорейши вообще был благодетелем человечества. Он любил сирот, издержал на них все свое состояние и ради них пожертвовал даже здоровьем. И знаете, как ни странно в нашем поганом мире, сироты отвечали ему взаимностью. Школу Скорейши окончили с десяток наших парламентариев. Разумеется, все они в палате общин. Ну и два прекрасных судьи, и уполномоченный по водоснабжению столицы.

– И вы тоже?

– Имена своих питомцев профессор Скорейши подбирал из хрестоматийных произведений, – сказал Винтерхольм и продекламировал:

– На склоне холма студеной зимойОдинокий сиротка застыл,Его нашли весенней порой,Иначе он там бы и был.

– Значит, Речен тоже была в этом детском доме? Вы там и познакомились?

– Будьте так любезны, подвиньте ко мне графин. Благодарю вас. – Он снова наполнил оба бокала.