Assassin's Creed. Одиссея

Казалось, в зале поселился рычащий дракон. Но гул исходил не от чудовища, а из глоток сотен зрителей, чьи кулаки дубасили воздух, а кричащие рты выбрасывали брызги слюны. Кассандре на мгновение показалось, будто она попала в кефалинскую таверну, где часто устраивались поединки. Она присмотрелась к участникам поединка. Один – молодой мужчина приятной внешности. Второй – значительно старше его, с гривой седых тусклых волос и гневными, налитыми кровью глазами… Неужто это царь Архидам?

Соперники откатились в стороны. Архидам вскочил на ноги, взмахнул копьем, направив острие прямо в горло лежащему противнику.

– Сдаешься, Павсаний? – прорычал он сквозь зубы.

Павсаний тяжело дышал. Он был похож на одураченного сторожевого пса. Чувствовалось, поражение разозлило царя, и он, сокрушенно махнув рукой, угрюмо ответил:

– Да.

Архидам отвел копье. Зрители восторженно заорали. Выражение лиц обоих царей изменилось. Удовлетворенно посмеиваясь, Архидам протянул Павсанию руку. Молодой царь схватился за нее и встал.

– Эдикт Архидама утвержден, – с улыбкой произнес Павсаний. – На подмогу Беотии мы отправим мессинских новобранцев.

Кассандра ошеломленно моргала. Нет, ей не привиделось. Цари только что решили государственный вопрос. В детстве ей не доводилось бывать во дворце, но она слышала рассказы других. Ей вспомнился симпосий у Перикла. Какой-то пьяный афинянин потешался над варварским способом голосования спартанцев. «У них побеждает предложение того, чьи сторонники перекричат другую сторону», – разглагольствовал старый афинский козел. Видел бы он сегодняшнее голосование! Победила не мудрость и рассудительность, а телесная сила и ловкость.

Возбужденные зрители покидали дворец, словно волны отлива, удалявшиеся от берега. Многоярусные скамейки вдоль стен быстро опустели. Но ушли не все. Почти три десятка лысых, согбенных стариков продолжали сидеть на своих местах. Герусия. Спартанский совет старейшин. Двадцать восемь старцев, немощных телом, но, если верить слухам, обладающих мудростью. Цари прошли в дальний конец зала, где на возвышении стояли их троны. Когда они расселись, герусия принялась дружно стучать посохами в пол, приветствуя исход поединка. Еще пятеро в серых одеждах встали позади тронов. Они не проявляли никакого восторга. Эфоры. Сердце Кассандры замерло на мгновение. Она смотрела на эфоров, вспоминая того старика, похожего на грифа, что хотел сбросить Алексиоса с вершины, но вместо этого сам разделил его участь. Вглядевшись, Кассандра поняла: сейчас перед ней стояли другие эфоры. Нынешним шел четвертый и пятый десяток. Ненависть молодой женщины угасла. Сами по себе эфоры не были злой силой. «Все злодеяния творил культ, – напомнила Кассандра себе. – Культ отличался умением проникать в любую щель». Да, эфоры относились к царям без обожания. Цель их служения была иной. «Спарта – это двуглавый пес, которого держит на цепи пятиглавый хозяин».

– Здравия тебе, Брасид! – громко произнес Павсаний, приветственно вскидывая руки. – Что привело тебя сегодня к нам?

Брасид подвел Кассандру и Миррин к невысокому помосту с тронами царей и начал рассказывать, кто эти женщины. Павсаний слушал с неподдельным интересом. Архидам ссутулился на троне. Седая грива закрыла его плечи. Выражение лица у старшего царя было презрительно-подозрительным, а налитые кровью глаза смотрели на Кассандру и Миррин так, как мясник глядит на кусок мяса.

– …они пришли заявить о своих правах на родовое владение. Там сейчас никто не живет.

– Кто они такие? – спросил заинтригованный Павсаний. – Из какого рода? На чье владение претендуют?

Только сейчас красные глаза Архидама вспыхнули. Он узнал Миррин.

– Ты?! – загремел он, стремительно вскакивая с трона, ножки которого заскрипели.

Негодующий взгляд Архидама переместился на Кассандру. Царь все понял.

– И ты?!

Рыча, как зверь, он схватил копье и бросился на женщин. Только проворство Павсания удержало старшего царя.

– Убери руки, иначе, клянусь Зевсом Вседержителем, я убью и тебя! – заверещал Архидам.

– Отчего ты так разозлился на них? – недоумевал Павсаний.

– Они из рода Леонида… из опозоренного рода.

Лицо Павсания побледнело.

– Трагедия на Тайгете много лет назад? – спросил он, пристально глядя на дочь с матерью.

Кассандра молчала. Ее глаза, влажные от слез, ответили вместо молодой женщины.

– И они дерзнули вернуться, – проворчал Архи-дам. – Я считал вас обеих мертвыми, и лучше бы вам такими и оставаться.

Павсаний встал между злобствующим царем и женщинами.

– Они явились, исполненные смирения. И потом, Брасид ручается за них. Это так?

Брасид кивнул, добавив:

– В годы войны Кассандра доблестно сражалась на стороне Спарты. Она помогла мне освободить Коринф от негодяя, подмявшего город под себя.

– Они из рода самого знаменитого нашего царя, – подхватил Павсаний, поворачиваясь лицом к Архидаму. – Может, не стоит спешно обрушивать спартанскую кару на их головы?..