Астронавты в лохмотьях. Деревянные космолеты

— Что ж, я вполне удовлетворен, — изрек Его Величество, поглаживая на ходу живот, как будто с наслаждением вспоминал о банкете. — Конечно, в нашей казне пробита внушительная брешь, но Рассамардена больше нет, и я могу избавиться от летучих крепостей. Сбросим их на Мир, глядишь, прикончим еще несколько заразных нахалов.

— Не думаю, что это хорошая идея! — вскинулся Толлер.

— А чем она плоха? Все равно они рано или поздно попадают, так пусть лучше на них, чем на нас.

— Ваше Величество, я имею в виду, что нам и впредь понадобится оборона. — Толлер понимал, что от него ждут логичных доводов, однако не мог сосредоточиться на проблемах, далеких от его личной жизни, — таких, как военная стратегия. Они с Беризой всего несколько часов назад высадились с небесного корабля, и теперь ему предстояло неизбежное объяснение с женой.

Чаккел раскинул руки, останавливая спутников.

— Завотл, а ты что скажешь?

Бледный Илвен Завотл прижимал локоть к животу.

— Прошу прощения, Ваше Величество… Вы меня о чем-то спросили?

Взглянув на него, Чаккел поморщился.

— Эй, да что с тобой творится? Похоже, собственные потроха тебе куда интереснее, чем мои слова. Заболел, что ли?

— Пустяковое разлитие желчи, Ваше Величество, — ответил Завотл. — Судя по всему, ваши блюда чересчур роскошны для моей крови.

— Ну, раз так, пускай твой желудок скажет мне спасибо. — Король ухмыльнулся. — Я собираюсь снять воздушный заслон и скинуть крепости на Мир. Что скажешь?

— Отсутствие обороны может соблазнить противника.

— С какой стати? Он деморализован, да и разбит наголову.

— А вдруг наследник Рассамардена одержим теми же амбициями? — спросил Толлер. — Тогда мирцы запросто могут послать новый флот.

— После того, как ты начисто уничтожил прежний? Толлер видел, что король начинает сердиться, но уступать не собирался.

— Ваше Величество, мое мнение таково: надо сохранить в зоне невесомости все истребители и необходимое количество баз.

К его удивлению, Чаккел от души рассмеялся.

— Ага, Маракайн, раскусил я тебя! — Он хлопнул Толлера по плечу. — Никак ты у нас не вырастешь, все бы в бирюльки играть. Теперь твои игрушки — истребители, а зона невесомости — песочница. А я, значит, должен за все это платить. Что, скажешь, не так?

— Разумеется, не так, Ваше Величество. — Толлер не скрывал раздражения. Джесалла нередко выговаривала ему в подобном духе, и он… «Джесалла! Я предал нашу любовь и теперь должен признаться тебе! Эх, если б только я мог получить прощение! Я бы поклялся больше никогда…»

— Да брось, я не в претензии, — усмехнулся Чаккел. — Я ведь кое в чем с тобой согласен… особенно после того, как познакомился с твоей красоткой.

— Ваше Величество, если вы имеете в виду небесного капитана Нэрриндер…

— Да ладно тебе, Маракайн, не надейся меня убедить, что эта крошка не побывала у тебя в постели. — Чаккел с нескрываемым самодовольством подзуживал Толлера; он пришел в радостный азарт, неожиданно обнаружив у собеседника слабое место. — У тебя же на лице все написано! А ты, Завотл, что скажешь?

Сосредоточенно массируя живот, Завотл произнес:

— Я думаю, командные станции лучше всего сжечь. Пепел развеется по ветру, и они не причинят нам вреда, а враг ни о чем не узнает.

— Превосходная мысль, Завотл! Я тебе, конечно, благодарен, но ты все-таки уклонился от ответа.

— Ваше Величество, я не желаю рисковать, — с улыбкой произнес Завотл. — Иначе мне придется либо выразить несогласие с королем, либо огорчить благородного господина, имеющего привычку бурно реагировать в подобных случаях.

Толлер благодарно кивнул ему.

— Он хочет сказать, что любой человек имеет право на личную жизнь.

Откровенно забавляясь, Чаккел покивал головой.

— Толлер Маракайн, мой старый советник, старый друг и старый насмешник! Нельзя одновременно плыть вверх и вниз по течению. Тебя на несколько дней опередили посланники на парашютах, и по всему Праду, да что там — по всей стране успел разлететься слух о твоем свадебном путешествии с очаровательным небесным капитаном. Она теперь национальная героиня, да и ты — в который уж раз? В пивнушках Колкоррона мои подданные — в большинстве своем дурни, охочие до романтики, — только и делают, что пьют за ваш союз. Их-то понять легко, ведь им не надо объясняться с леди Джесаллой, а что касается меня, то я, пожалуй, предпочел бы сразиться с Каркарандом.

Толлер решил, что пора уходить, и отвесил королю церемонный поклон.

— Ваше Величество, осмелюсь повторить: человек имеет право на личную жизнь.

Продвигаясь на юг по тракту, что соединял Прад с городом Хиверном, Толлер достиг гребня холма и впервые чуть ли не за год увидел собственный дом.

Он лежал на юго-востоке, и до него еще оставалось несколько миль. Солнце вечернего дня перекрашивало серую кладку в белый цвет и резко вычерчивало здание среди естественных зеленых горизонталей. Толлер попытался пробудить в душе радость возвращения и любовь к своему родовому гнезду, но безуспешно, и ему стало совсем муторно.