Асы немецкой авиации

Р-40 «Уорхок» также уступал нашему Ме-109. Это был хороший штурмовик, вооруженный 6 пулеметами, однако он не мог сражаться с нами. Эти парни всегда гибли в схватке. Интересно, что когда я в октябре 1942 года впервые прибыл на фронт, в нашем секторе южного фронта мы редко встречались с вражескими самолетами. Помимо поставок вооружения из Соединенных Штатов, противник вскоре начал получать также и собственные самолеты улучшенных моделей. Як-7 и Як-9, а также ЛаГГ-5 и ЛаГГ-7 были самолетами, заслуживающими уважения. МиГ-3 был лучше МиГ-1. Эти самолеты, особенно новейшие Яки, могли маневрировать и пикировать не хуже Ме-109, однако по скороподъемности они уступали «Густаву». Это было особенно заметно при использовании форсажа.

До 1943 года мы видели мало машин и грузовиков, но потом они, а также танки Т-34, а изредка американские «Шерманы» начали попадаться все чаще. В 1943 году все переменилось. Теперь мы видели множество бьюиков, студебеккеров и джипов и, разумеется, самолеты. Их было так много, что сосчитать было просто невозможно. Русские делали хорошую технику. Однако их методы атаки были очень странными. Я видел это сам, когда мы сражались в районе Сталинграда. В этом районе они атаковали волнами по пять или шесть рядов. Первая волна пехоты была вооружена, но остальные не имели ничего. У них не было даже танков поддержки. Они должны были подбирать оружие убитых и раненых, наступавших впереди. Следующая волна делала то же самое, и так далее. Для нас это было невероятно. Так легко губить людей.

Я хорошо запомнил день 1 августа 1943 года. У нас состоялся большой бой с русскими. Кто-то сообщал, что видит Яки, которых я не видел, зато я схватился с девяткой ЛаГГов. Я сбил 5 из них, потому что сумел атаковать сверху, сразу сбив 2 самолета. Затем я пошел вверх и сбил еще один. Оставшаяся пара из этой группы попыталась меня догнать, но у меня была более высокая скорость. Я расстрелял один ЛаГГ, который развалился на части, и пилот выпрыгнул с парашютом, а потом пошел за второым. И тут случилось форменное безумие.

Этот парень выпустил шасси и сбросил обороты. Он буквально остановился в воздухе, и я едва не врезался в него сзади. Я толкнул ручку управления и полупереворотом обошел его, по-прежнему набирая высоту. Я не хотел получить очередь в спину, поэтому взял ручку на себя до отказа, оторвался и выровнял истребитель. Затем я посмотрел направо. Он потерял скорость и падал вниз, перевернувшись брюхом вверх. Я последовал за ним, намереваясь стрелять, но потом передумал. Русский так и врезался в землю в перевернутом положении и сгорел.

Все это время по радио я слышал крики «Хорридо!» и знал, что наши добились больших успехов. Я думал, что знаю, где находится эскадрилья Баркгорна, поэтому полетел туда. Когда я примчался туда, то услышал, как кто-то кричит, что сбил Як, затем я услышал, что Герд говорит о том же. Я посмотрел вверх и увидел этот Як, который, дымя, пробил тучи. Ме-109 Баркгорна преследовал его. Эту победу подтвердить было очень просто.

Затем 5 августа мы узнали, что некоторые наши победы поставлены под сомнение. Всплыло мое имя, а также имена Графа, Ралля, Баркгорна, Штайнхофа и Гриславски. Геринг не верил, что теперь можно одерживать столько же побед, сколько в 1941 году. В 1943 году мы сняли с небес огромное количество противников. Но в нашей группе был летчик Фриц Облессер, который сомневался в моих победах.

Первым вопросы начал задавать унтер-офицер Карл Юнгер, а потом по эскадрилье поползли шепотки, что я заявляю больше побед, чем имею на самом деле. Сплетники даже не потрудились поговорить с пилотами, которые летали вместе со мной и которые подтверждали эти победы. Я разозлился. Позднее Юнгер стал моим ведомым и видел мой метод. Мы с Облессером знали друг друга еще по летной школе и вместе прилетели на Ju-52. Он отправился в 8-ю эскадрилью, а я был в 7-й. Он был хорошим пилотом и добивался успехов, но я не считал его отличным стрелком. Я сам на это не претендовал и предпочитал нападать из засады. Но Облессер оспаривал мои победы.

Поэтому я переговорил с Храбаком, который лучше знал ситуацию, а затем попросил Ралля перевести Облессера из 8-й эскадрильи в 9-ю и сделать моим ведомым. Облессер много раз летал ведомым Ралля и подтвердил многие из его 275 побед. Он летал со своей парой в составе моего звена и сам мог все видеть. Ралль был в госпитале, поэтому я и обошел его по количеству побед. То же самое сделал и Баркгорн. Облессер после нескольких вылетов начал верить мне и сам засвидетельствовал несколько моих побед. После этого мы стали друзьями.