Асы немецкой авиации

Мы говорили, что если командир хороший, нужно держаться с ним и прикрывать его спину. Однако если командир плохой, оставьте его, и пусть он даже не вернется. Это звучит жестоко, но я знаю, как именно Гордон Голлоб заработал свои награды. Никто не любил его в JG-3 и JG-54, а когда он перешел в JG-77, то последнюю победу одержал в 1942 году. Гитлер отстранил его от полетов. Прошел слух, что кавалерам Бриллиантов запретят летать, но я думаю, что это произошло потому, что слишком многие требовали убрать Голлоба из очередной эскадрильи. Это позволило ему спасти лицо. Я верю, что дело обстояло именно так.

Мы все имеем свои сильные стороны и слабости, с которыми приходится справляться. Это действует. Кроме того, я уверен, что он вернулся домой к своим многочисленным подругам, которые всегда ожидали его. Я получил Железный крест 2-го класса, летая вместе с Крупи. Одно из правил, которые я узнал от него, звучало так: самое плохое, что только можно сделать, это потерять ведомого. Победы не так важны, как выживание. Я потерял только одного ведомого, Гюнтера Капито, бывшего пилота бомбардировщика, но это произошло потому, что он плохо владел истребителем. К тому же он остался жив.

Я видел, как едва не погиб Ралль. Мы дрались в районе Днепра, и нашу базу атаковали чуть ли не ежедневно. Мы все взлетели на перехват вражеских истребителей. Ралль летел с Биркнером в качестве ведомого, и примерно через пять минут я увидел самолет Ралля. ЛаГГ обстрелял его, атаковав сверху. Последовал взрыв, дым заволок кабину, и самолет совершил вынужденную посадку. Я по радио сообщил об этом, и Биркнер сообщил, что тоже подбит, но пока держится в воздухе. Кислородный баллон Ралля получил попадание пушечного снаряда и взорвался, раскроив ему голову. Вся кабина была залита кровью. Однако через пару дней он оправился и снова летал. Я сбил ЛаГГ.

Я знаю, что некоторые мои товарищи беспокоились за меня. Почти в каждом вылете я имел контакт с противником или бой. Наибольших успехов я добивался, когда летел в составе пары или звена. Противник думал: «Только два или четыре самолета, мы их прикончим». Не получалось. Я имел секрет, которому научился во время патрулирований с Юнгером. Мы нашли хорошо замаскированную базу возле Никополя, которую непросто было обнаружить. Я знал о ней, потому что однажды увидел, как туда садится русский истребитель. Это место стало моим охотничьим заповедником.

Судя по всему, остальные тоже хотели узнать, где я нахожу эти самолеты. Пошли разные слухи, начались расспросы о моих победах. Я предпочитал взлетать до восхода солнца, чтобы к рассвету оказаться возле Никополя. Русские обычно взлетали на рассвете, и я мог атаковать их сверху. Однажды вечером ко мне подошел Ралль и спросил, куда я исчезаю по утрам. Он хотел полететь со мной. Мы взлетели, и я снова взял курс на юг. Он включил радио и спросил, почему я туда повернул. Он собирался со своим ведомым лететь на север и там поохотиться. Однако он сразу повернул за мной, как только я сообщил, что вижу Пе-2 и два ЛаГГа. Юнгер тоже увидел их, и я сообщил Раллю, что намерен дать бой, и он может присоединиться к спектаклю.

Ралль закричал, чтобы я подождал, – он боялся опоздать к началу. Но я уже сбил Пе-2 и дал очередь по ЛаГГу, который загорелся. Ралль видел обе победы, а Юнгер сбил третий самолет. Я посмеялся над всем этим. Ралль только сказал: «Так вот где ты охотился, скрытный ублюдок». Ралль пообещал сохранить все в секрете, если мы будем летать вместе, и он тоже сможет одержать несколько побед. Я согласился, но его ведомому тоже придется держать рот на замке. Все согласились, и это место стало нашим общим охотничьим заповедником.

Вскоре после этого я возвращался из вылета. Я одержал три победы, но израсходовал все боеприпасы. Я услышал Ралля по радио и направил его в тот район, который только что покинул. Я сбил три самолета, но там еще оставались восемь «аэрокобр», и я знал, что у них кончается топливо. Ралль поблагодарил меня и взял с собой Иоахима Биркнера. Потом я узнал, что он одержал несколько побед, подтвердить которые было просто. Мы слушали русских по радио и слышали, как командир вызывал летчиков, сбитых Ме-109. Это было достаточно надежно.

У меня было много добрых друзей, многие из которых живы и сегодня, но самые тесные отношения у меня завязались с Гейнцем «Биммелем» Мертенсом, моим старшим механиком. Вы можете полагаться на своего ведомого, который прикроет вас в воздухе, на своих товарищей в бою, но человек, который содержит ваш самолет в исправности, обеспечивая безопасность полетов, самый важный из всех. Даже в самую лютую зиму, когда наши механики прятались в домах, чтобы согреться, Биммель ухаживал за моим истребителем, стремясь довести его до совершенной исправности. Он никому не позволял дотрагиваться до мотора. Мы стали неразлучными друзьями, и ни одна из моих побед не была бы возможной, если бы не Мертенс.