Асы немецкой авиации

Во время операции «Цитадель», битвы под Курском в 1943 году, мы летали всем соединением, поддерживая StG-2 «Иммельман». Это была знаменитая эскадра пикировщиков Ульриха Руделя. Они только что начали переходить с традиционных атак с пикирования на уничтожение танков. Мы имели три группы, развернутые эшелонами по высоте, обеспечивая прикрытие «штукам», которые охотились на танки. Должен сказать, что просто понаблюдав за ними пару дней, я испытал настоящее счастье от того, что летаю на истребителе. Вероятное время жизни «штуки» было совсем небольшим. Они летели с малой скоростью на малой высоте навстречу плотному зенитному огню. Вероятно, это были самые смелые люди, каких я когда-либо видел.

С 4 по 9 июля 1943 года возле Орла мы вели самые тяжелые воздушные бои со времени отхода с Кавказа. По крайней мере, мне так показалось. Из каждого боя ты выходил мокрым от пота, как мышь, и совершенно опустошенным. Во время трех вылетов за один день Эрих сбил 7 самолетов, вероятно, это был его лучший дневной показатель. Мне показалось, что в одном бое встретились 200 немецких и 500 русских истребителей, которые гонялись друг за другом, стреляли и сбивали один другого.

В этот день 5 июля я сбил 11 самолетов за четыре вылета и довел свой общий счет до 90 побед. Но это не было исключительным явлением. Во время первого вылета буквально повсюду мелькали горящие и дымящие самолеты, взрывающиеся в воздухе и на земле. Тут и там можно было видеть парашюты, причем интересно отметить, что почти все бои происходили на высотах от 1500 до 300 метров, что очень мало для прыжка с парашютом. К началу следующего месяца Эрих одержал свою сотую победу и был назначен командиром 9-й эскадрильи JG-52. За короткое время он прошел большой путь и полностью излечился от своей «лихорадки».

Я все-таки должен вспомнить первый вылет со своими парнями, который мы сделали 5 июля. Я летел вместе с Баркгорном и остальными, когда кто-то сообщил, что вражеские истребители выше нас на шесть часов. Это означало, что противник выше и сзади от нас – мы оказались в крайне уязвимой позиции. Русские могли спикировать на нас, набирая скорость, атаковать и оторваться, прежде чем мы успеем среагировать. Мы разделились на две группы, одна пошла вверх и право. В ней находились я, Баркгорн и Хартман. Другая группа повернула влево и обратно. Мы же намеревались атаковать противника в лобовую.

Было решено, что одна группа наберет высоту, атакует противника и рассеет, сорвав таким образом его атаку. Другая группа, тоже из 15 истребителей, которую, как я помню, вели Храбак и Ралль, который уже к нам вернулся, должна была перехватить пролетающего мимо нас противника и атаковать его сзади. Затем наша группа, находящаяся выше, должна удостовериться, что больше нет советских истребителей, и прикрыть нижнюю группу. Если противник будет – мы его атакуем, если его не будет – мы останемся прикрывать сверху нижнюю группу, пока та занимается своим делом.

Хартман был рядом со мной, и у нас было прикрытие, так как Баркгорн вызвал по радио еще одну группу. Это нас встревожило, так как выше появились новые противники. Мы продолжали набирать высоту, и они с переворотом через крыло пошли на нас. Я заметил вдали один Як, хотя дистанция быстро сокращалась. Я его обстрелял, и он взорвался, затем я обстрелял другой, справа от него, он задымился и проскочил мимо.

Нижняя группа противника состояла из истребителей ЛаГ, верхняя из Яков, у всех самолетов были красные коки винтов и капоты. Это означало, что перед нами гвардейские части. Этих парней стоило опасаться и уважать… а всего против нас было около 60 самолетов. Я сумел сбить двоих, Хартман, Баркгорнг, Эвальд, Ралль, Граф и Храбак тоже кричали: «Хорридо!» Поэтому я полагаю, что у русских были все основания злиться на нас.

Я вызвал по радио Хартмана, который в этом бою сбил первые 3 самолета из 7, сбитых за этот день. Я все еще гнался за противником вверх, когда вдруг заметил другой Як. Я дал короткую очередь и увидел, как тот задымился. Его пропеллер остановился, и он проскочил вплотную к моему левому крылу прямо над Хартманом, который был на семь часов от меня, а затем рухнул на землю. Представьте, что все это произошло буквально за пять секунд, если не меньше. Вот так стремительно разворачивался этот бой.

Мы еще несколько раз слышали крик «Хорридо!» затем пара голосов воскликнула: «В меня попали!», или «Я подбит», или даже «Я прыгаю». Небо было заполнено самолетами, нашими и русскими. Один из наших летчиков крикнул, что его протаранили, и я видел Як, вцепившийся в хвост Ме-109. Оба самолета штопором пошли к земле, понятно, что не спасся ни один из пилотов. Я подумал, что советский пилот, наверное, просто спятил. Он уже сбил Ме-109, который дымился, но все-таки еще и протаранил его. Я этого никак не мог понять, хотя ранее видал нечто подобное.