Асыл

— Ты степь лучше знаешь, чем я, — уклонился пастух от ответа. Помолчав, он продолжал: — У меня к тебе просьба. Сам я ухожу в партизанский отряд. Возьми заботу о моём сыне и жене.

— Ладно, — согласился старик. — Пускай приезжают. Завтра мы будем сниматься с места, — заявил он Газезу.

Поблагодарив старика, попрощавшись со всеми, пастух вскочил на коня.

Опасаясь мести Таутабая, Рустем вместе с семьёй Газеза вскоре откочевал от Каражара далеко на запад. Дальше от стоянки шла степь, лишённая воды и растительности. Редко кто заглядывал в этот край.

Бедна полупустыня Приаралья. Редкий кокпек и росший на склонах старых барханов мелкий полынник придавали ей унылый вид. Но, точно зелёный оазис, на краю песчаной равнины виднелись камыши безымянного озера.

Здесь и поставили свои юрты наши путники из Каражара.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 1

Второй месяц полыхало зарево гражданской войны в Тургае. Выгнав аллаш-ордынцев из уездного города, Ибрай со своим отрядом прочно укрепился за его стенами. Наскоки белогвардейцев на Тургай участились. Отряды Сеита вместе со своим командиром находились в Челкаре, путь на который лежал недалеко от безымянного озера, где была стоянка Рустема.

Озеро было небольшое и лежало в котловине, сплошь заросшей буйными травами.

На берегах его росли густые камыши, где день и ночь слышались голоса птиц. Дальше, на пышном лугу, чередуясь с лютиками росла маленькими островками белая ромашка. За ними широким полем разросся пырей. Поднимаясь по склонам котловины, шли заросли ковыля — волосатика. Ближе к пустыне виднелся типчак, кокпек, верблюжья колючка и затем чёрная, казалось, засохшая на корню полынь.

Дичи по берегам озера и в котловине водилось много. Были тут перепела, серые куропатки, кроншнепы и степные тиркуши. Ближе к воде, на песчаных отмелях, сидели стаями сизые чайки, черноносые крачки и бойкие кулики. По вечерам в камышах ухала выпь, и слышалось гоготанье краснозобых казарок.

Однажды, собирая на топливо засохшие водоросли, выброшенные на берег весенней водой, Дима и Асат ушли далеко от юрт. Горячее солнце нестерпимо жгло тело; казалось, сам воздух был накалён, точно жаркая печь. Недалеко от ребят, спрятавшись в тень камыша, лежали Кекжал и Кельтир. Неожиданно в трёх шагах от себя Дима заметил, как из-под прошлогодней травы что-то зашевелилось, и показалась голова гадюки. Змея тотчас скрылась, направляясь к не подозревавшему об опасности Асату. Встревоженный Дима крикнул своему другу:

— Асат, к тебе ползёт змея!

Тот тревожно завертел головой по сторонам:

— Где?

— Смотри.

Было видно, как на пути к Асату поднималась трава, и гадюка стала приближаться к мальчику.

Медлить было нельзя. Не выпуская из рук палки, которой Дима перетряхивал старые водоросли, он метнулся к Асату. В тот же миг из травы высунулась ромбическая голова змеи и уставилась холодными немигающими глазами на подростка. Дима точно оцепенел. Такую гадюку он не видел ни разу.

«Ударить по голове? Бесполезно». Из уст Димы раздалось едва слышное:

— Кекжал!

Почуяв что-то недоброе в тревожном голосе друга, волкодав метнулся к нему. В тот же миг перед глазами испуганных ребят замелькали в воздухе листья травы, старый мох и гибкое тело гадюки, которая билась в крепких зубах Кекжала. Дима и Асат попятились от места страшной схватки.

Оглушая берег яростным лаем, Кельтир носился возле Кекжала, стараясь вцепиться в хвост змеи. Гадюке стремительно обвилась вокруг туловища волкодава и, высунув язык, как бы тянулась к ребятам. Могучие челюсти собаки всё сильнее и сильнее сжимали тело змеи и вскоре её голова безжизненно повисла в воздухе. Подбросив гадюку вверх, Кекжал улёгся на траву. Мёртвое тело змеи трепал уже Кельтир. Когда прошёл первый испуг, ребята подошли к гадюке и стали рассматривать её. Осмелевший Асат вытянул туловище змеи и смерил её длину. От головы до хвоста было два с лишним шага Мальчик покачал головой.

— Ой-е-ей! Какая большая! — и, подцепив гадюку на палку, ребята потащили её к юртам.

Увидев змею, Жамила́ в страхе замахала руками и попятилась к дверям.

— Несите обратно! — крикнула она и спряталась за войлок.

Дима и Асат повеселели, им стало смешно, что Жамила́ испугалась мёртвой змеи.

Рустем подробно расспросил, где они нашли гадюку и, выслушав рассказ Димы, покачал головой:

— Хорошо, что Кекжал подоспел во-время, а то бы было плохо. Укус степной гадюки очень опасен. Надо быть осторожными и на берег больше ходить не следует, — произнёс он строго. — И ты, Асыл, не вздумай туда итти, — сказал он подошедшей внучке.

Дня через два, осматривая вместе с Асыл силки на куропаток, старый Рустем стал тревожно рассматривать примятую траву. Казалось, кто-то проволок тяжёлую жердь среди густой растительности, и охотник поспешно повернул обратно к жилью.

— Здесь был желтобрюхий, — сказал он на ходу и прибавил шагу.

— Кто? — не поняла Асыл.

— Полоз, большая змея, — объяснил Рустем девушке, а, вечером посоветовавшись с Жамила́, они решили на следующий день перекочевать к границе такыра.

— К озеру и на луг ходить нельзя, — объявил он ребятам. — Там много гадюк.