Асыл

— Едут к Тургаю, — объяснил ребятам старик. — Будет война, — сказал он и стал поторапливать ребят с отъездом.

Неспокойно было в ауле. Таутабай ходил злой. Коротконогий куда-то исчез. Не видно было и Байнешева. Люди в землянках вели какие,-то таинственные разговоры, собирались группами и на приветствие Таутабая не отвечали.

Однажды в ноябре в аул прискакал всадник.

— Власть аллаш-ордынцев пала! Тургай занят отрядами Ибрая, — объявил он собравшемуся народу и, не давая отдыха коню, погнал его-дальше.

Ночью Таутабай, вместе с семьёй, скрылся из аула. Дней через пять после его исчезновения вернулся из тюрьмы Болат. Вскоре аульная беднота выбрала своих депутатов в Совет, председателем стал коммунист Болат.

Начались лютые бураны, затем ударил такой мороз, что птицы на лету замерзали, и животные с трудом добывали себе корм.

Потеплело только в марте. В сельсовете стали появляться незнакомые люди. Первым приехал из городя Тургая русский фельдшер.

Обошёл землянки и заглянул к Рустему. Увидев Диму, он спросил:

— Ты русский? Знаешь казахский язык? Будешь мне помощником, — заявил, улыбнувшись, фельдшер. Дима охотно согласился.

Нашлась работа и для Асыл. Однажды Болат вызвал её в аульный Совет.

— У нас организуется красная юрта. Скоро привезут книги и газеты. Ты будешь вести работу с молодёжью. Согласна?

— Ну, конечно, — радостно ответила Асыл.

Асыл вернулась домой в приподнятом настроении. Она будет среди книг. Сколько интересного в них! Только бы скорее привезли их.

— Дима, я буду работать в красной юрте, — сказала она своему другу.

— Ну, вот и хорошо, — кивнул тот головой.

— Чем это от тебя пахнет? Фу! — Асыл сморщила лицо.

— Карболкой, — Дима широко улыбнулся. — Я когда зашел домой, то Кельтир и Кекжал, чтобы не чувствовать запаха, даже под нары забрались, начали чихать, вот она, медицина-то, — проговорил он важно.

— А пальцы почему у-тебя коричневые стали?

— Это иод.

— Так ты всю аптеку на себе носишь?

— А как ты думала, я ведь помощник фельдшера. Нам без этого никак нельзя, — деловито заметил Дима и, вздохнув, сказал с грустью:

— А всё-таки, Асыл, мне бы лучше в боевом отряде быть.

— Если понадобится, то мы оба пойдём в отряд Ибрая, — решительно сказала Асыл.

* * *

В эту зиму пастбища, лежавшие возле реки Карынсалды, где когда-то хозяйничал Таутабай, были переданы бедноте. В доме старшины теперь помещалась семилетняя школа, где учились дети чабанов и пастухов. Ходил в школу и Асат. Плохо было с бумагой и карандашами, но ребятам выдали грифельные доски, которые председатель сельсовета Болат достал в уездном городе. Вихрев не забывал своих юных друзей и прислал из Кустаная столько учебников, что хватило всем.

Красная юрта всегда была полна народа. Асыл читала там вслух газеты. Дима помогал фельдшеру принимать больных.

Зима прошла незаметно.

Рустем выехал с ребятами на летнюю стоянку к Карынсалде.

Кругом лежали принадлежащие когда-то баям роскошные пастбища, поросшие пыреем и луговыми травами. Дальше в степь уходили заросли джузгуна, и за ними на беспредельной равнине рос полынник и овечий овёс.

Недалеко от реки лежали пресные озёра, берега которых были покрыты камышом. Мимо них проходил старый караванный путь, заросший буйным ковылём.

Чем дальше на запад, тем угрюмее природа. Безлюден тот край Каражара, где теряются истоки Карынсалды. На сотни километров не видно жилья человека. Лишь редкие мазары видны издалека усталому всаднику, и зловещий клёкот орлов-могильников, парящих в поисках добычи, нарушал порой безмолвие полупустыни.

Рустем и Дима на пастбищах Карынсалды занимались охотой, Асыл управлялась по хозяйству.

В первых числах июня на взмыленном коне к стоянке Рустема и Жильгельды, которые в этом году кочевали вместе, прискакал Газез. Соскочив с коня и не обращая внимания на лай собак, он быстро вбежал в юрту Рустема и произнёс торопливо:

— Беда, большая беда! Власть в Кустанае перешла к белым. В городе, чужеземные солдаты. В Тургае появились аллаш-ордынцы. Меня послал к вам Болат; он, Муса и Касым и ещё несколько молодых казахов ушли в степь. Скоро сюда нагрянет шайка Таутабая. Бай вернулся из Приаралья. Надо спасаться.

Рустем и ребята быстро вскочили с кошмы.

Газез продолжал:

— Говорят, восстали какие-то чешские солдаты в Челябинске. К ним присоединились богатые казаки из Троицка и Верхне-Уральска. Надо ехать дальше в степь.

Дима сжал руку Асыл. «Где теперь дядя Коля? Нет, белым он не сдастся. Он большевик». Подросток плотно сжал губы.

Асыл посмотрела на своего друга, и в её глазах вспыхнул огонёк.

— Хозяином пастбищ Таутабай не будет, — сказала она твёрдо.

Старый Рустем с удивлением посмотрел на внучку, точно видел её в первый раз. Как он не заметил, что за последние два года она так выросла. Ведь ей уже скоро шестнадцать лет, и Дима за это время вытянулся.

Продолжая вглядываться в слегка побледневшее от волнения лицо Асыл, старый охотник подумал: «Как быстро идёт время…» — и, вздохнув, Рустем обратился к Газезу:

— Куда советуешь ехать?