Атаман А. И. Дутов

В отечественной исторической науке исследователи и публицисты, основываясь на вырванных из контекста, тенденциозно подобранных, непроверенных фактах и предположениях, традиционно изображают режим Дутова как царство террора[1754]. Первые подобные оценки появились сразу после Гражданской войны. Один из авторов уже в 1920-е гг. писал, что якобы при Дутове «грабежи, убийства в городе (Оренбурге. — А.Г.

) стали обычными. Выпущенные из тюрем уголовники работали как никогда, Дутов особенно решительных мер к восстановлению порядка и спокойствия не принимал. Он сам боялся за свою жизнь: ездил всегда окружённый плотным кольцом бородачей-казаков. Боясь отравы, он всегда опасливо ел, ел только после того, как с этого же блюда ели угощающие… Пристрастный издавна к алкоголю, Дутов в это время пил всё больше, последние дни своего владычества он никогда не расставался с флягой водки»[1755]. Для большевиков важно было максимально очернить своего противника, тем более что события Гражданской войны в 1920-е гг. ещё были свежи в памяти населения и вполне могли повториться.

Странно то, что эта тенденция сохранилась и в постсоветской историографии. Для изобличения «зверств» Дутова, как ни парадоксально, до сих пор используются пропагандистские материалы его противников. Похоже, некоторые авторы вообще не ставят перед собой задачу непредвзято разобраться в том, что на самом деле происходило в рассматриваемый период. Л.И. Футорянский, не приводя ссылки, утверждает, что в Оренбурге при Дутове был расстрелян каждый сотый житель, а террор носил массовый характер[1756]

. Столь серьёзное заявление нуждается в безусловной аргументации и никак не может быть принято на веру. П.А. Голуб, со ссылкой на меньшевистскую газету «Голос рабочего», пишет о переполненности оренбургской тюрьмы, в которой заключённые содержались в ужасных условиях[1757]. Таким образом, очевидно, что даже наиболее предвзятые авторы не смогли указать заслуживающих внимания фактов террора при Дутове.

В работе А.Л. Литвина, считающейся основополагающей по проблеме террора в Гражданской войне, говорится, что 4 августа 1918 г. Дутов установил смертную казнь за сопротивление власти и уклонение от военной службы. 3 апреля 1919 г. был издан приказ о взятии заложников и расстрелах за неблагонадёжность[1758]. Литвин пишет: «В воспоминаниях тех, кто пережил годы Гражданской войны, особенно недобрую память оставили отряды разных атаманов, предпочитавших действовать от имени регулярных армий»

[1759]. Далее в одном ряду перечислены имена Б.В. Анненкова, Г.М. Семёнова, А.И. Дутова, И.П. Калмыкова (причём с неверно указанным отчеством. — А.Г.), И.Н. Красильникова. По мнению Литвина, репрессивные приказы Дутова не отличались мягкостью[1760]

. Во втором издании книги приведены всё те же сведения о двух приказах с констатацией факта жестокости Дутова. Подобный подход нельзя считать сколько-нибудь серьёзным.

Но что же достоверно известно о «терроре» Дутова?! Не секрет, что 1917 год и последовавшая Гражданская война породили резкий рост преступности, повлекли колоссальное падение нравов. Наведение порядка в новых условиях требовало от власти новых — более жёстких и решительных действий. Как показал ход событий, руководители антибольшевистских правительств, в отличие от большевистской верхушки, не смогли правильно оценить всю серьёзность вызова времени. Однако и суровые приказы белого командования не были панацеей без возможности реализовать их на практике.

21 сентября 1918 г. в Самаре был издан приказ по военному ведомству Комуча № 97 об учреждении военно-полевых судов в гарнизонах местностей, находящихся на военном положении. Военно-полевые суды создавались для ускорения судопроизводства. Предусматривалась смертная казнь за дезертирство, агитацию против отбывания воинской повинности, умышленные поджоги или потопления, грабежи, изнасилования[1761]. В Оренбурге военно-полевой суд работал с июля 1918 г. Председателем оренбургского военно-полевого суда первоначально являлся полковник Буш. В своей работе суд руководствовался в основном прежним военным законодательством (Свод военных постановлений 1869 г.). Уже 25 июля 1918 г. было предписано сообщать в газетах обо всех лицах, оправданных судом[1762].