Ататюрк. Особое предназначение

«Господа, — писал он, — циркуляром со 2 на 3 октября я сообщил всей нации о том, что правительство Ферит Паши пало и что Али Рызе-паше поручено сформировать новый кабинет.

Копию этого циркуляра я переслал новому великому визирю с пометкой „для сведения“.

2 октября мы попытались связаться с главой нового правительства.

На заседании совета министров, состоявшемся на следующий день, великий везирь заявил о своей готовности вступить в переговоры с Представительным Комитетом.

В циркуляре, о котором я говорил выше, имелось, между прочим, следующие пункты:

1. Если новое правительство проявит уважение к национальным организациям и к целям, намеченным и сформированным на Ерзурумском и Сивасском конгрессах, то национальные силы будут поддерживать его.

2. До тех пор, пока национальное собрание не соберется и не начнет осуществлять реальный контроль над делами страны, новое правительство не должно брать на себя никаких обязательств относительно судеб нации.

3. Делегаты, которые будут посланы на мирную конференцию, должны быть выбраны из среди знающих компетентных лиц, действительно разбирающихся в национальных чаяниях и пользующихся доверием.

Указав в циркуляре, что новому кабинету будет предложено принять вышеуказанные обязательства, я выражал пожелание, чтобы в срочном порядке (до 12 часов следующего дня) мне было сообщено о всякого рода других соображениях, если они имеются.

В телеграмме от 3 октября, адресованной Али Рыза Паше, я писал:

„Народ до сих пор испытывал огорчение от акций, нарушавших конституцию и противоречивших национальным интересам.

Именно поэтому он бесповоротно решил заставить признать свои законные права и добиться того, чтобы его судьбу решали способные и компетентные лица.

И нация начала движение к счастью.

Национальные силы, подчинившиеся определенной организации, приобрели такое значение, что могут полностью выражать действительную волю нации.

Нация не хотела бы, чтобы Великий везирь и его коллеги, пользующиеся высочайшим доверием повелителя, были поставлены в затруднительное положение.

Наоборот, она вполне искренне готова предоставить им свою поддержку.

Однако присутствие в новом правительстве министров, сотрудничавших с Даматом Ферит Пашой, вынуждает нас принять меры к выяснению того, насколько взгляды этого правительства соответствуют национальным интересам.

Будет ошибкой не стремиться завоевать полного доверия нации, пытаться остановить людей, творивших добро, и ограничиваться полумерами.

Вследствие этого мы хотим получить от вас четкий недвусмысленный ответ: устраивают вас или нет подобные принципы?

При этом мы указали те три основные пункта, которые содержались в циркуляре.

Кроме того, я добавил, что после достижения согласия во взглядах по основным пунктам, мы, чтобы положить конец создавшемуся ненормальному положению, выскажемся еще и по некоторым второстепенным вопросам.

Нам сообщили, что Али Рыза Паша должен в этот день отправиться во дворец для принесения присяги, ответ нам дадут завтра“».

С этого момента Кемаль стал действовать еще более решительно и вел себя как законная власть.

— Необходимо взять власть в свои руки, — заявил он. — Мы разошлем приказы губернаторам и установим контроль над гражданской администрацией неоккупированной части Анатолии…

Несмотря на призывы некоторых соратников к более сдержанным мерам, Кемаль последовал примеру младотурок.

Стремясь отобрать власть у официальной администрации, он прекратил связь со столицей и предупредил органы гражданской и военной власти о том, что они должны уважать национальные интересы.

Кемаль без колебаний смещал высокопоставленных чиновников, лояльных существующему режиму.

Через Комитет представителей он заявил, что останется у власти до тех пор, пока не будет сформировано правительство, пользующееся национальным доверием.

Более того, Кемаль распорядился напечатать бумажные деньги по курсу, составляющему половину официального, а также марку для официальной корреспонденции с печатью «генеральной администрации Анатолии».

Новое правительство, сформированное Али Рызой, качественно отличалось по составу от старого.

За исключением Саида-Моллы, активного члена Ассоциации друзей Великобритании, занявшего незначительный пост, все министры, причем многие из них военные, известны как симпатизирующие «Единению и прогрессу» и националистам.

Тон прессы Стамбула тоже изменился, и даже антиюнионистские газеты публиковали статьи, поддерживающие национальное движение.

Наследный принц Абдул-Меджид в интервью от 6 октября после критики ушедшего в отставку правительства высказался за немедленную организацию выборов, чтобы позволить сформировать кабинет, «сплоченный и наделенный опытом».

Новое правительство приняло требование, кемалистов о созыве оттоманского парламента, а кемалисты восстановили связь со Стамбулом.

Именно выборы стали в то время навязчивой идеей, охватившей всех, идеей удивительной и наивной.

Люди почему-то хотели верить в то, что выборы кабинета министров, даже если все они будут националистами, смогут изменить отношение к Турции на мирной конференции в Париже.