Автор и герой в эстетическом событии

²⁰ Понятие «точки зрения» не является явной категорией эстетики и вообще мировоззрения Бахтина: желая описать живое духовное бытие, Бахтин пользуется динамическими категориями («событие», «активность», «общение» и т. д.). Однако нелишне будет указать на перекличку представлений Бахтина с идеями влиятельного направления в англо-американской эстетике XX века, для которого «точка зрения» – понятие важнейшее. Это направление, восходящее к творчеству и теоретическим идеям американского прозаика Г. Джеймса, в целом ориентировано на реалистический роман XIX века, построение которого отличает характерная черта – показ жизненных реалий с позиции конкретного героя, а не «всеведущего» автора: «Всеведение не вызывает доверия», – писал комментатор Джеймса Р. П. Блэкмур (James Н. The Art of the Novel. (With an introduction by R. P. Blackmur.) N.-Y; L., 1950. P. XXIV). Мысли Бахтина о том, что автор передает не сам предмет, но «реакцию» героя на него (сформулированная в связи с лирикой, эта мысль сохранится и углубится бахтинской теорией романа), глубоко созвучна оценке прозы Г. Джеймса Блэкмуром: «Джеймс не приводит своего читателя в непосредственный контакт с содержанием; по его мнению, это невозможно, поскольку содержанием на самом деле является не событие, но чье-то восприятие события, и оно может быть познано только через опосредствующее сознание» (там же.

Р. XVIII). В сущности, в кантианском ключе, и Бахтин, и сторонники данного направления отрицают за художественным произведением способность показа ноуменальной глубины вещей, – по крайней мере, в случае Бахтина, вещей неодушевленных. Из обширной литературы по проблеме «точки зрения» назовем следующие труды: Lubbock Р. The Craft of Fiction. N.-Y, 1957; Friedman N. Point of view in fiction // PMLA. 1955. Vol. 70. P. 1160–1184; Booth W. C. The Rhetoric of Fiction. Chicago; London, 1973; Успенский Б. А.

Поэтика композиции. M., 1970.

²¹ Здесь можно распознать полемику Бахтина с идеей «Искусства как приема» – идеей формалистической эстетики 1910—1920-х годов (ср.: «Вещами художественными же, в тесном смысле, мы будем называть вещи, которые были созданы особыми приемами» (Шкловский В. Искусство как прием ⁄⁄ Шкловский В. Б. Теория прозы. М., 1929. С. 7—23. Впервые опубликовано в 1917 году)). В данном месте Бахтин отстаивает «права» героя – права внеположной автору этической действительности – на участие, наравне с творческой активностью автора, в бытии произведения. Если «форма» у Бахтина соотнесена с «автором», то «содержание» – с героем. Произведение при этом оказывается событием встречи, отношения автора и героя (СМФ,

335).

²² Ср. параллельное место из работы ФП, принадлежащее учению Бахтина о бытии-поступке, бытии-событии: «Все содержательно-смысловое: бытие как некоторая содержательная определенность, ценность как в себе значимая, истина, добро, красота и пр. – все это только возможности, которые могут стать действительностью только в поступке на основе признания единственной причастности моей. Изнутри самого смыслового содержания невозможен переход из возможности в единственную действительность» (с. 78).

²³ О влиянии на Бахтина «эстетики скульптуры» А. Гильдебранда см. прим. 3. В частности, философски осмысляя принципы высечения скульптуры из камня, Гильдебранд утверждал, что скульптор как бы извлекает образ из каменной глыбы. При этом мыслитель ссылается на Микеланджело, который говорил: «Образ скульптор должен представлять в воде, в процессе же творчества как бы спускать воду, освобождая образ» (см.: Гильдебранд А.

Проблема формы в изобразительном искусстве. М., 1914. Гл. VII: «Скульптура в камне»).

²⁴ О некоей близости эстетических и мифологических интуиций писал в 1920-е годы ведущий русский теоретик мифа А.Ф. Лосев. Ср.: «…Мифология и поэзия суть в одинаковой мере интеллигенция, т. е. это не только выражение, но и одушевленное, одухотворенное выражение. Всякая поэтическая форма есть всегда нечто одухотворенное; она есть изнутри видимая жизнь. В поэзии дается такое «внутреннее», которое бы было чем-то живым, имело живую душу, дышало сознанием, умом, интеллигенцией. Всякое искусство таково. В самых простых очертаниях примитивного орнамента уже заключена живая жизнь и шевелящаяся потребность жить. Это не просто выражение. Это – такое выражение, которое во всех своих извивах хочет быть одухотворенным, хочет быть духовно свободным, стремиться к освобождению от тяжести и темноты неодухотворенной и глухонемой, тупой вещественности» (Лосев А.Ф. Диалектика мифа ⁄⁄ Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 444–445).

²⁵ Глава «Смысловое целое героя» содержит не совсем такой типологический ряд: там отсутствуют, например, «персонаж», а также «положительный герой».