Автор Исландии

Свою речь она закончила, когда ее донесли до комнаты в противоположном конце дома. Сквозь два дверных проема я увидел, что они положили ее на кровать, выпрямились и как следует выдохнули. Я перевел взгляд на депутата, он ласково улыбнулся и добродушно кивнул мне:

– Как вы думаете, может, вы ей сейчас заплатите, в этот раз?

Я не знал, что и ответить. Было ясно, что мне нужно попытаться раздобыть в этом городке хоть какую-то работу. Но развить эту мысль я не успел, потому что диктор радио объявил:

– В передаче «О том о сем» сегодня выступал писатель Эйнар Йоуханн Гримссон.

Баурд посмотрел на радиоприемник, покачал головой и фыркнул.

Глава 32

Грим стоял во дворе Хельской долины и морщился, подставив лицо ветру. Он стоял один против этого холодного ветра, который уже два дня подряд дул не переставая. Мальчик так морщился, что в приоткрытом рту поблескивали два передних зуба, как у кролика. Проклятый северный ветер! Тучи быстро и низко плыли над долиной; они не позволяли температуре воздуха подняться выше шести градусов тепла, а озеро интерпретировало состояние окружающих, покрываясь хронической гусиной кожей. Таково лето в горах: или так, или эдак. Или ветер с севера, или с юга. Или шесть градусов тепла, или двадцать шесть.

Грим стоял во дворе, держа в охапке большой черный радиоприемник, достигавший ему от пупа до подбородка. Он ждал, когда бабушка уйдет в курятник. Она не должна была его видеть. Ни его, ни радиоприемник, который сейчас остался его единственным другом в этой долине. Сестрица Виса все еще была во Фьёрде, а Мордочка – все еще под землей, а папа все еще не вышел из своего молчания, а бабушка стала просто какой-то курицей с этим своим большим носом-клювом и поносно-жел-той повязкой на голове, и она вечно разговаривала сама с собой, бормоча что-то непонятное; смотрите, вот она нагнулась, входя в курятник с тарелкой какой-то съедобной трухи, и он незамеченным прошмыгнул в сенник при коровнике, неся в охапке старую английскую громадину марки «Ферранти» с четырьмя черными ручками спереди и окошком, на котором белым были написаны названия знаменитых европейских городов: Лондон, Люксембург, Ленинград…

Он сменил батарейки. Данни с Болота раздобыл ему батарейки у своего отца, работавшего телеграфистом во Фьёрде, а заодно научил подсоединять их так, чтоб приемник питался от них, а не через шнур. В те времена о радиоприемниках на батарейках и слыхом не слыхали, и только Грим знал, что радио может звучать не только в часы работы динамо-машинки. Это были странные батарейки. По форме они напоминали фляжки, наполненные электричеством.

Этот приемник оставил в Болотной хижине Стенли, когда они с товарищем уехали. Своего рода подарок в благодарность Йоуфрид. В первые годы Хроульв ругался на «эту вопилку британскую» или посмеивался над теми, кто слушал глупости из этого «камня альвов», но постепенно все-таки начал считаться с прогнозом погоды, и радио стало включаться на полчаса в день. Мальчик завороженно слушал. Новости и прогноз погоды. Он выучил все метеостанции страны. «Квальлаутюр», «Бергсстадир», «Фагюрхоульсмири»… Их названия звучали как названия больших городов в далеких странах. И температура воздуха там всегда была гораздо выше, чем на градуснике за окном кухни в Хельской долине.

– Папа, а почему на других хуторах всегда так тепло?

– Ах, не забивай себе голову этими цифрами; они просто градусники у себя в кухне держат.

В глубокой тайне и с большими трудностями Грим проделал эксперимент: открутил ртутный градусник от кухонного окна и внес в помещение. Температура подскочила с 7 до 13 градусов по Цельсию. Значит, отец был прав.

Однажды вечером он обнаружил, что эфир Госрадио не ограничивается новостями и прогнозом погоды. Он трогал радиоприемник руками и случайно включил: тот разразился звуком: старик читал одну из исландских саг. Грим стал слушать. Это была «Сага о Греттире». Он никогда не слышал ничего подобного. Читать он уже умел, да только книг в доме не было. Единственные рассказы, которые он слышал, – те, что рассказывала ему бабушка, пока ждала, когда кастрюля закипит; в основном они были о мертвых пасторах, чудаковатых бродягах и каких-то повитухах, которые беременные брели по хейди, заходили в горные хижины, быстренько рожали там и продолжали путь, а отправляясь на вызов, несли ребенка на груди. Все эти рассказы оканчивались одинаково: Он или она уехали в Америку. Но эти рассказы все были короткие – а тут целый роман! Да еще и остросюжетный!