Багровый закат

….. Они ушли. Не могли ослушаться приказа….

Теперь же, истекая кровью, он вновь увидел, рядом с собой Бат-Шеву.

Теряя сознание, он из последних сил просит её, чтобы она ушла и сохранила сына и свою жизнь, что он больше жизни любит свою "виноградную лозу"…

Но она не уходит. Она пытается ему помочь. Даже просит, чтобы он ушел с ними, но он отвечает ей, словами, когда-то услышанными от своего отца: "Здесь я ел мясо – здесь и оставлю свои кости".

Корнелий улыбается и вновь повторяет голосом, полным любви, и нежности: "Лоза моя виноградная", возьми сына и иди к мастеру Эльазару, он, как и ты, знает пещеру, выходящую к руслу Аялона. Оттуда незаметно уйдёте, подальше от мечей и пламени…

Он не знает, сколько времени прошло с той минуты, когда он оказался дома и потерял сознание.

Когда он очнулся, его раны были туго перевязаны, пахло смесью мяты и оливкового масла, около него на каменном столике находился отвар из молодых листьев смоковницы и отдельно – отвар из кожуры плодов граната.

– …Ангелы… – удивился Корнелий, – а хорошо знают, как и чем лечить раны….

Он приподнялся, с непонятным интересом оглянул комнату, посмотрел на Бат-Шеву.

"Здесь, как дома, – промелькнула мысль, и он тихо промолвил: " лоза моя виноградная, посиди рядом со мной…. "

Она присела на корточках рядом с ним. Не могла унять слез, взяла его руку, прижалась лицом… И он окончательно очнулся.

Приподнялся и, дрожа от слабости и волнения, спросил:

– Как ты попала домой? И почему ты здесь?

– Сейчас все тебе расскажу.

Однако она ничего не успела рассказать, раздались торопливые шаги и голоса легионеров. В дом ворвались трое. Бат-Шева сразу же узнала Цилия Кая. Двое других бросились к Корнелию. Одного из них Корнелий успел пронзить находившимся рядом с ним коротким мечом, затем нанес рану в бедро Цилию Каю, однако второй, легионер, оказавшийся за спиной Корнелия, вонзил свой меч в спину Корнелия, чуть ниже левой лопатки.

Тяжело опускаясь на пол, Корнелий смотрел на Бат-Шеву. Он улыбался, прощался с ней долгим угасающим взглядом. Она присела рядом с ним. Прижала голову к его груди.

– Отвести к пленным! – приказал Цилий Кай, зажимая раненное бедро.

Легионер подошел к Бат-Шеве, чтобы поставить её на ноги, грубо рванул за плечо, но вместо того, чтобы встать, она упала навзничь.

Её руки обнимали рукоятку ножа, вонзенного в сердце. Вскоре в дом зашли еще несколько легионеров, они искали трофеи, забрались в хранилище вина, оттуда и раздался голос одного из успевших приложиться к амфорам:

– Цилий! Здесь не только вино, но и вход в какую-то пещеру!

– Проверить! – рявкнул Кай. – Я желаю видеть всё, что вы найдете в этой вонючей клоаке !

Пройдя довольно длинный тоннель, солдаты оказались в долине реки Аялон. Никого не встретив, и ничего не найдя, они решили возвратиться, но один из них заметил лежавшую у выхода мертвую старуху.

– Ну что, потащим её к Каю или оставим воронам? – сказал один из них.

– Слышал приказ? – зло спросил старший.

– Слышал… – недовольно ответил солдат.

– Вот и тащи её!

К удивлению солдат, Цилий Кай сразу узнал в умершей женщине Шифру. Обрадовался, позволил солдатам еще три дня собирать трофеи.

Велел позвать Кцию и бросил к его ногам Шифру.

– Видишь, иудей! Римский офицер держит данное им слово! – кривясь от боли, с презрением сказал Кай.

Кция внимательно вгляделся в лицо Шифры. За сутки оно стало одутловатым, приобрело землистый цвет, однако, без сомнения, это была Шифра.

Кция нагнулся и начал обнимать мертвое тело. Солдаты с ужасом отпрянули и вышли из дома, лишь Цилий Кай продолжал наблюдать. На его лице отражалось отвращение и одновременно сладострастие.

Меж тем Кция оттащил тело Шифры в дальний угол и начал с ног до головы тщательно его ощупывать локоть за локтем.

– Ну как? – садистски улыбаясь, спросил Кай. – Никогда бы не поверил, что и среди иудеев есть и такие, кто любит мертвых женщин больше, чем живых…

– Лжец!!! – бросился к нему обезумевший Кция и схватил его за плечи. – Ты ограбил меня!! Она мертва! У неё ничего нельзя спросить!!

– Это твоя забота, – брезгливо сбросил его руки Кай и, морщась от боли, теряя терпение, сказал: – Мы договорились о жене Бен-Цура. Она перед тобой. А о том, будет она живая или издохшая, речи не было!

– Лжец!! – и это было последнее слово, которое успел выкрикнуть Кция. Цилий Кай ударил его коротким мечом снизу вверх, вспорол живот, затем, преодолевая боль, согнулся над корчащимся в предсмертных судорогах Кцией, вытер меч о его одежду и вышел во двор.

Все селение было объято пламенем, лишь на окраине, около гончарных печей все еще шел ожесточенный бой.

С остатками охранявшей его центурии Цилий Кай направился к керамическим печам. Здесь продолжалась кровавая схватка. По численности сражавшихся силы были почти равны. Только теперь Цилий Кай понял, каких больших потерь стоило ему овладеть Модиином. Почти полностью погибли обе когорты.