Баламутки

Ситуация становилась критической: спорить с Корнеевой, в общем-то, бесполезно. Если уж она вбила себе в голову какую-то идею, то будет держаться за нее, словно пиявка за ногу. Однако у Светки, как у любой девушки, есть свои болевые точки. Я набрала полную грудь воздуха и, краснея, выпалила:

– Это платье тебя старит!

Врать я не умею, но иногда, к сожалению, без вранья никак.

Светка побледнела, даже чуть закачалась:

– В смысле, старит?

– Не хотела тебе говорить, но вынуждена: в этом наряде ты выглядишь лет на сорок, да-да! – закивала я. – Серебристый совсем тебе не идет. В конце концов, можешь ты хоть раз довериться моему художественному вкусу?

– Могу, – заметно разнервничалась Светка.

– Тогда надевай джинсовые шорты и белую майку. В них ты свежа, как майская роза.

Подруга вздохнула, покопалась немного в одном из своих чемоданов, а потом отправилась в ванную – переодеваться.

В окно постучали. Я задрала голову и нахмурилась: в оконный проем уже просунулась волосатая рука с пластиковой пятилитровой баклажкой.

– Мне, пожалуйста, чачи, – потребовал зычный мужской голосище. – Литра четыре.

Я инстинктивно стала выпихивать бутылку назад:

– Вы ошиблись адресом, мы не продаем чачу.

За окном что-то грохнуло, булькнуло, а потом в проеме появилась обгоревшая до косточек физиономия:

– Да свой я, свой. Не боись, наливай.

– Мужчина, повторяю: мы ничего не продаем.

Он недоверчиво закатил глаза:

– Да ладно! В том году продавали, в позапрошлом продавали, а в этом прям нет?

– Представьте себе!

Дяденька хмуро оглядел меня с головы до ног, а потом прошелся взглядом по комнате.

– А ты – ничего такая. Смазливая. С родителями отдыхаешь или с подружками?

– Вам-то какое дело?

Он плотоядно оскалился:

– Может, посидим где-нибудь, шашлыка пожрем? Если ты, конечно, не динамщица какая-нибудь. Ты учти: я терпеть не могу девок, которые любят на халяву трескать.

Захотелось плеснуть ему в лицо своей порцией борща. Я даже взялась за тарелку, но потом суп стало жалко: наверное, вкусным получился. Из груди вырвался тяжелый вздох.

– Мужчина, идите, пожалуйста, по своим делам, хватит на нервы действовать.

Из туалета выпорхнула Светка. Мужичок, охочий до чачи и общения с прекрасным полом, довольно крякнул:

– Ого! Да тут и посимпатичней имеется. Привет, красотулька! Меня Костя зовут.

– Это еще кто? – не поняла подруга.

– Это наша хозяйка…

– Чего? – Светка даже прищурилась.

Я сложила руки на груди:

– Ты не дала мне договорить. Это наша хозяйка подсунула нам свинью. Мало того, что она так и не привезла нам шторы, так она еще и сдавала этот номер черти кому.

– Красотуля, дай телефончик! – напомнил о себе любитель чачи и, задрав футболку, изобразил что-то вроде танца живота.

– Ой, у меня, кажется, сейчас аппетит испортится, – заволновалась Светка. – А давай опять в туалете спрячемся?

– Давай, – согласилась я. – Кстати, а где Коля?

– Снова котов ушел кормить, – Светка подхватила поднос с тарелками и двинулась к санузлу.

Я слегка удивилась:

– Ты что – в туалете есть собираешься?

– Ага, – подтвердила подруга, – а ты предлагаешь ждать, пока все остынет?

Аргументов для возражения у меня не нашлось: борщ действительно нужно есть горячим. Мы сели по-турецки на полу у душевой кабинки, а поднос поставили на перевернутый тазик.

– Зря ты Колю одного во двор отпускаешь, – с назидательной интонацией сказала я, заработав ложкой.

– Ты его вчера вообще на улице без присмотра оставила, и ничего.

– У меня не было выхода. И мне, кстати, до сих пор стыдно, что я подвергла ребенка опасности.

Светка ухмыльнулась:

– Вот и я не хочу жить с чистой совестью. Надо ее хоть немного запятнать.

С минуту мы ели молча, а потом подруга спросила:

– Как думаешь, красавчик на меня запал?

Я пожала плечами.

– Наверное, запал, – задумчиво пробормотала Светка. – Я очень красивая, милая девушка. Но все равно надо мне сегодня пробовать подстройку по НЛП. Буду копировать позы красавчика, чтобы бессознательно он воспринял меня за свою.

Я чуть не подавилась:

– Может, не надо?

– Надо, Катя, надо. Счастье в личной жизни само на голову не падает.

Мы доели суп, и я быстро вымыла посуду. Светка открыла дверь санузла и выглянула в комнату.

– Приветик! – закричали ей оттуда сразу несколько мужских голосов.

– Ох! – подруга повернулась ко мне, вытаращив глаза. – Это чудо еще и друзей позвало, и теперь они все вместе караулят нас у окна.

Я поглядела на часы. До съемки оставалось минут двадцать, а надо было еще накормить Колю. И совершенно неожиданно меня вдруг охватила огромная, всепоглощающая ярость. Прямо пелена кровавая перед глазами упала. Я схватила первое, что попалось на глаза (это был ершик), и пулей выскочила из номера. В груди клокотало. Как кто-то смеет срывать мою съемку? Я к ней, можно сказать, всю жизнь шла, я ради нее ночь не спала!

Выбежав на улицу, я подлетела к компании полупьяных мужиков и замахала на них ершиком. Он, кстати, выглядел весьма… Э… Потрепанным. Видимо, служил отдыхающим верой и правдой уже не один десяток лет.