Балаустион

Софилла опустила голову: отпираться было бесполезно. Хотя бы потому, что сам Пилон вот-вот должен был появиться на этом месте.

– Но, госпожа Арсиона, – попыталась защитить сестру Коронида. – Позволь, мы не знали…

– Заткнись, ты что орешь, сука? – зашипела на нее мечница. Оглянулась, как будто опасаясь, что их подслушают, затем велела:

– Идите за мной. Пощебечем, – и направилась по дорожке, огибающей заросший кустарником двор храма и уводящей в спускавшийся с Лимнеона прозрачный зимний лес. Девушки, как загипнотизированные, двинулись за ней.

На всякий случай Арсиона завела их подальше. По пути накручивала себя, потому что на самом деле не чувствовала к глупым простолюдинкам никакой злобы. А для того, что требовалось предпринять, злоба была необходима. По крайней мере, желательна.

Остановившись на полянке, образованной почти идеальным кольцом сосен и кипарисов, мечница резко выдохнула и повернулась к девушкам.

– Госпожа Арсиона, тут какая-то ошибка, – снова попыталась разрядить обстановку Коронида.

Не говоря ни слова, воительница изо всей силы ударила ее кулаком по щеке. Вскрикнув, Коронида упала на землю.

– Что ты делаешь? – возмущенно закричала Софилла, но следующий удар достался ей.

Это было легко: оцепеневшие от боли и страха, сестры и не думали о сопротивлении. Да и попробуй они сопротивляться, что они могли противопоставить тренированной, сильной как мужчина Палладе? Они рыдали и просили пощады, корчась под ее безжалостными ударами. Чтобы они не торопились выйти из леса, напоследок она размашистыми движениями разорвала их праздничные пеплосы. Платья были украшены вышивкой и бисером, наверное, девицы не одну неделю трудились над ними с иглой.

– Радуйтесь, что легко отделались, – рявкнула Арсиона на прощанье, огляделась – не видать ли Эвнома с его подчиненными, затем повернулась и быстро пошла к городу. Невысокая фигурка ожидала ее на условленном месте.

– Скажи парням, что могут отпустить афинянина, – велела мечница, критически оглядывая – не пострадала ли во время экзекуции? – свой диплон, позаимствованный в «Белой рыбе», где были оставлены белый панцирь и ножны со спатой.

Кивнув, Зик опрометью бросился по улице.

Ожидая афинянина под сенью портика старого храма, Арсиона поневоле припомнила их предыдущую встречу. Какой-то он странный, этот иноземец, и, похоже, в самом деле влюбился в нее по самую макушку. Это было необычно, приятно и льстило ее самолюбию. Мечница злилась на себя за эти чувства, пыталась избавиться от них, но женское начало, которое она всегда пыталась подавить, избрав путь воина, все же было слишком сильно в ней. Слишком давно никто в Спарте, опасаясь Леотихида, не смел так разговаривать с молодой амазонкой и… не только разговаривать. Что за морок тогда наслал он на нее, помутив на мгновенье рассудок? Сила ли это истинной любви или какая-то магия? Но если это истинная любовь… нет, не нужно об этом думать! Афинянин должен умереть, и умрет, что бы ему ни взбрендилось в его сумасшедшей голове, а она, Арсиона, выполнит то, что приказал ее возлюбленный лев. Ее единственный мужчина, стоящий всех остальных людей на земле, вместе взятых.

Когда мечница увидела Пилона, поднимающегося на холм Лимнеон по улице, ведущей к храму, она была уже спокойна и сосредоточена. Дождавшись, пока афинянин подойдет ближе, Арсиона выступила из-за колонн и направилась навстречу – стройная, грациозная, прекрасная как живое воплощение богини, владычицы старинного храма. А солнечные лучи, запутавшись в волосах девушки, создавали вокруг ее головы сияющий ореол.

Эффект, разумеется, не подвел ожиданий. Иноземец, оглядывавшийся в поисках приятеля и девиц, моментально перестал вертеть головой, уставившись на нее с нескрываемым восхищением.

– Привет тебе, благородный Пилон из Афин, – она вложила всю себя в ослепительную улыбку.

– Приветствую прекраснейшую из смертных! – почему его взгляд вызывает в ней такое смятение?

– Какая причина завела тебя на эту серую окраину в день Дионисий? Неужели свидание? – лукаво спросила Арсиона, подходя к нему. Близко. Настолько, что она смогла разглядеть до мельчайших деталей шрам на его щеке, похожий на ее собственный.

– Э-э, нет. Я рассчитывал увидеть здесь тебя. Сердце привело меня…

Ну, лицемер! Арсиона почти пожалела, что шлюшка-простолюдинка, подруга иноземца, не может появиться сейчас – как бы он тогда запел? Ага, все-таки оглянулся украдкой!

– Не жди. Пустое. Она не придет, – Паллада отстранилась, мягко уселась на парапет, окружающий статую с отбитым лицом. Подол ее платья приподнялся, обнажив сильные загорелые ноги.

– Что? – не понял он, не в силах оторвать глаз от этой картины.

– Я прогнала ее, твою простолюдинку. Вместе с ее сестрой, – спокойно сказала она, глядя вдаль.

– Ты… – афинянин чуть не поперхнулся. – Прогнала? Зачем?

– Потому что решила… что тоже имею право… на свиданье, – боги, она сказала это!

Иноземец потряс головой, как будто желая проснуться. Выглядел он совершенно обескураженным. Теперь его осталось лишь добить.

– Ты, – Арсиона опустила голову, – все еще обижен на меня?