Баллада Редингской тюрьмы

Напыщенные Стражи нас,        Как гурт свиней, пасли,Нарядны,  словно с торжества       Какого-то пришли,Вот только башмаки их цвет       Известки обрели. Могила — бледное пятно       Над прежнею дырой,Среди песка и грязи, под       Тюремною стеной,А вместо гробовых пелен       Известки тонкий слой Да, этот гробовой покров       Лишь избранным сужден…Нагим — для срама — но в цепях       Был в яму сброшен онГореть, — так некогда в огне       Был Некто вознесен. Жар извести в его костяк,

       Как алчный червь, проник,Он объедал все кости днем,       А ночью — плоть на них,Он ел посменно кости, плоть,       Лишь сердце — каждый миг.

* * *

Три года будет сир и наг       Бесплодный лоскутокЗемли; не примет он семян       И ни один ростокНе взглянет кротко в небеса,       На розовый восток. Убийцы плоть! Считалось, нет       Для стебля яда злей.Ложь! Добрая земля добрей       Людей, и тут краснейОттенок был бы красных роз,       А белых роз — белей. Из сердца бил бы красный цвет,

       А красный цвет — из уст;Кто знает, что за чудеса       Явит нам Иисус,С тех пор, как посох вдруг расцвел       Пред Папою, как куст.[1]

* * *

 Здесь розам этим не цвести,       Пробив тюремный смрад,Где только галька и песок       Нам скрашивают ад:И значит, не уймет тоски       Цветочный аромат.И лепесток за лепестком       Цветам не облететь,Мешаясь с грязью и песком       Затем, чтобы успетьНапомнить нам, что Божий Сын       За Всех пошел на смерть.

* * *

 Тюремной жуткою стеной       Он окружен опять,И дух его в цепях ли, без,       Не станет в ночь блуждать,И, лежа в прОклятой замле,       Не в силах возроптать.Несчастный! - он обрел покой,       И в мире тишиныНичто — безумье или страх —       Не отравляет сныВ Стране Безвременья, где нет       Ни Солнца, ни Луны.

* * *

Он был повешен, будто зверь,       И реквием звонитьНе стали, чтоб его душе       Печали утолить,Но в спешке сняли, чтоб в норе       По-воровски сокрыть.

Сорвав тряпье, швырнув нагим       Под нож мушиных жвал,Глумясь, над вздувшимся рубцом,       Что горло окружал,Пиная извести покров,       В котором он лежал.Над ним священник не прочел       Последнее  «Прости»;Крестом, дарованным Христом,       Не осенил в горсти,А он ведь был из тех, кого       Христос пришел спасти.Все кончено. Он рубежа       Последнего достиг,И чаша скорби вобрала       Избыток слез чужих,Отверженных, поскольку скорбь       Все достоянье их.

V