Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

– Через год-два вместо кислого сидра мы будем пить «мадам Клико» из серебряного ведёрка со льдом!.. Наши романы будут раскупаться, как круассаны на ярмарке. Вы станете миллионером, Оноре! Только представьте: известный романист Оноре де Бальзак! Правда, не сразу, не сразу. А дальше… Дальше – СЛАВА!..

Предложенное Ле Пуатвеном глубоко запало в душу. Поначалу в это даже не верилось: писать – чтобы потом продавалось. Кто знает, если понравится читателям, его книги будут читать не только в Париже или во Франции, но и во всей Европе – в Германии, Италии и даже в далёкой России. От радужных перспектив кружилась голова…

Впрочем, манила не только слава, но и нечто другое – желание стать богатым. Богатый – значит, независимый. Получив полную свободу, он сможет достигнуть того, чего так долго добивался: полностью отдаться творчеству. Писать, писать и писать… Не думая ни о крыше над головой, ни о деньгах, ни о хлебе насущном. Это ли не счастье?

* * *

Оноре обманывал сам себя. Действительно, без того, чтобы не писать, он уже не мог жить. Это стало частью его самого: бумага, чернила и перо. День за днём, месяц за месяцем. Однако, желая стать известным писателем, Оноре не переставал мечтать о другом: схватив Фортуну за узду, оказаться богатым.

«Вечно один и тот же мучительный круговорот, – пишет С. Цвейг. – Писать, чтобы не нужно было писать. Загребать деньги, больше денег, бесконечно много денег, чтобы не было необходимости думать о деньгах. Уйти от мира, чтобы с тем большей уверенностью завоевать его – весь целиком, со всеми его странами, его женщинами, его роскошью и с его венцом – бессмертной славой! Копить, чтобы в конце концов получить возможность расточать. Работать, работать, работать, денно и нощно, не зная отдыха, не ведая радости, чтобы, наконец, зажить настоящей жизнью, – вот что отныне становится неистовой, возбуждающей, напрягающей мышцы, дающей силы к сверхчеловеческому труду мечтою Бальзака»

{61}.

Полная свобода, к которой так стремился Оноре, давала не только возможность предаваться любимой стихии – сочинительству; её возможности были намного шире. Например, определённое положение в обществе. Та пресловутая частица «де», за которую масон Бальзак-старший боролся всю свою жизнь, оставила глубокий след и в душе его сына. Правда, Оноре решил пойти иным путём – более честным: добиться вершин исключительно своему труду и долготерпению. Почти как у Сенеки: per aspera ad astra. Именно так: через тернии – к звёздам!

Положение в обществе, безусловно, ко многому обязывало, но и открывало самые широкие возможности. Блеск хрустальных люстр, дорогих бриллиантов, скрип паркета красного дерева… И конечно – женщины! Самые ослепительные и влекущие создания, которые только могли существовать под небесным сводом. С какого-то времени женщины стали для него истинным наваждением. Он просто не мог не думать о НИХ – тех, кто приходил во сне и грезился наяву. Порой ему казалось, что он сходит с ума – тихо и с блаженной улыбкой на устах. Как мотылёк, с радостным замиранием мчащийся навстречу убийственному огню.

Ну и что. Разве не приятно умереть в объятиях желанной женщины?

Кружева… кружева…

* * *

Кто знает, быть может, думая о кружевах, Оноре как раз и совершил ошибку, связав себя обязательствами с пройдохой Ле Пуатвеном. Ведь на поверку новый знакомый оказался халтурщиком и авантюристом. Выявилось ещё одно: этому малому было наплевать как на Оноре, так и на его романы; целью Ле Пуатвена являлось заработать на ближнем и опять же через него – сделаться знаменитым самому. Этакий винегрет из тщеславия и подлости, который, по мысли книготорговца, и должен был привести к славе. Нет, не к славе Оноре, а… мсье Огюста Ле Пуатвена де л’Эгревиля.

Дав согласие работать «в соавторстве» и впустив в своё творчество изначально нетворческую личность, Оноре совершил ошибку, которую совершают все начинающие. Оказавшись в паутине ненасытного дельца, он променял индивидуальность на бульварщину. О, как Бальзак потом будет сожалеть об этом неверном шаге! Впрочем, это будет потом. А сейчас – только работа: скрип пера и чернильница.

Следующий роман «Шарль Пуантель, или Незаконнорожденный кузен» – это уже не Бальзак. Задумка «шедевра» – от Ле Пуатвена; всё остальное (то есть авторство) – Оноре. Ну а на обложке нечто винегретное: «А. де Вьелергле» (анаграмма л’Эгревиль) и «Лорд Р’Оон» (Оноре).