БАЛЬЗАМ АВИЦЕННЫ

Федор Андреевич перевел Денисову слова старика, и хорунжий недоуменно пожал плечами: бред какой-то!

- Мы не собираемся вас мучить и убивать, - заверил капитан. - Почему ваши люди напали на нас?

- Они не подчинялись мне. - Слепец покачал головой. - Так же, как и моему сыну.

- И все же, кто вы? - Федор Андреевич твердо решил добиться своего. - Откуда направлялись и куда шел ваш караван?

- Тебя интересует мое имя, из какого я племени и род моих занятий? Или что-то другое? - Старик крепче стиснул плечо сына.

- Я хочу знать, кто вы? - упрямо повторил капитан: увиливания старика начинали раздражать его. К тому же Кутергин не настолько хорошо владел арабским, чтобы соревноваться со слепцом в витиеватостях, помогающих ускользнуть от прямого ответа.

- Мое имя тебе ничего не скажет, а если я солгу, ты все равно не узнаешь правду. Шли мы издалека, а куда направлялись, теперь не имеет значения. Позволь мне спросить, чужестранец: кто ты и твои люди? Мой сын сказал, вы не похожи на правоверных.

- Я русский офицер, а мои люди - солдаты и служивые казаки.

- Русские? - Слепец был явно озадачен - И среди вас нет ни одного мусульманина? Сын сказал мне что есть!

Федор Андреевич не сразу понял, о ком говорил старик. Недоуменно оглянувшись, он вдруг наткнулся взглядом на черные холодные глаза Нафтуллы: поджав ноги, он сидел на песке и выклянчивал у казаков какую-то вещь убитого караванщика. Наверное, сын старика имел в виду именно его?

- Этот человек пристал к нам, опасаясь за свою жизнь и товар. Почему он вас интересует?

Слепец не ответил. Его лицо стало непроницаемо-отчужденным, словно он прислушивался к одному ему слышимому звуку. Его сын тоже молчал. Денисов нетерпеливо щелкнул плетью:

- Время идет, капитан! Солнце уже вон где, людям надо отдых дать, и рану твою не грех как следует осмотреть.

Казаки похоронили убитых и насыпали над могилкой небольшой холмик: скорее по привычке и следуя обычаю, чем надеясь, что он сохранится, - ветры и зной быстро заровняют его и скроют все следы.

- Эй, Денис-бала! - неожиданно подал голос Нафтулла. - Тут недалеко старая заброшенная крепость. Урус-тюра ранен, пойдем туда. Я покажу.

- Крепость? - Матвей Иванович обернулся к Кутергину. - Рискнем? Хоть и глиняные, а стены и крыша над головой. А старика и его сынка возьмем с собой. Там с ними и разберемся. Не бросать же их в пустыне?

Федор Андреевич вяло кивнул: его познабливало, голова разламывалась от боли, губы спекало внутренним жаром. Он позволил Епифанову увести себя и уложить в повозку на попоны. Старика и его сына вновь усадили на верблюда. Казаки собрали оружие убитых и поймали разбежавшихся лошадей. Впереди, показывая дорогу, ехал на своем ахалтекинце Нафтулла.

***

К заброшенной крепости добрались в сумерках. Кутергин оперся на локоть здоровой левой руки и выглянул из повозки. Сквозь застилавшую глаза багровую муть боли он увидел неровный прямоугольник полузанесениых песком потрескавшихся глиняных стен, низкие строения с темными провалами окон и круглую башню, казавшуюся на фоне полыхавшего заката черным пальцем, устремленным в темнеющее небо. Капитан хотел спросить, есть ли там вода, но перед глазами поплыли радужные круги, в ушах зазвенело, и Федор Андреевич потерял сознание..

Он уже не чувствовал, как Епифанов и казаки бережно сняли его с повозки и понесли полутемными переходами. Кутергину казалось в бреду, что он все еще скачет на коне, размахивая саблей, но лошадь вдруг сбросила его прямо в зыбучие пески. Нещадно палило солнце, и чужие кони вбивали упавшего в пыль, топча тяжелыми копытами...

- Федор Андреич! Федор!

Капитан с трудом вынырнул из липкого забытья и разлепил тяжелые веки. Словно из тумана выплыло бородатое лицо. Нестерпимо ярко блеснула серьга в ухе. Лицо качалось, исчезало и появлялось вновь. Кто это, Денисов?

- Где я?

- Слава те, Господи! - Матвей Иванович перекрестился. - На-ко вот.

Хорунжий поднес к губам капитана пиалу с бульоном. Федор Андреевич жадно выпил его и откинулся на попоны. Плечо болело, к горлу подкатывала тошнота, стены глинобитной лачуги качались перед глазами.

- Попей еще. Казаки охотились, свежатинки сварили. Нафтулка колодец указал. Почистили, ничего, идет потихоньку водица.

«Наверное, забили трофейного коня, - понял Федор Андреевич, - а про охоту он мне, как говорится, арапа заправляет, чтобы не побрезговал».

- Не могу. - Капитан горячими потными пальцами вцепился в рукав чекменя хорунжего. - Ты сумку мою возьми. Там все бумаги и адрес родителей в Москве.

- Брось! - Денисов легко высвободился. - Лечить будем.. Слышь, слепой-то - знатный лекарь. И сынок его тоже. Раненые казаки уже на ногах.

- Откуда ты узнал, что он врач? - удивился Федор Андреевич. Неужели Матвей Иванович и одночасье научился понимать по-арабски, или старик знал язык степняков, но скрывал это?

- А на пальцах объяснились, обыкновенное дело, - усмехнулся хорунжий. - Сынок увидел, как станичники маются, и знаками показал: мол, хочет помочь Пусть и тебя поглядят: при мне, полагаю, остерегутся худо сделать.

- Как знаешь... - Кутергин вновь провалился в забытье.