Барби. Часть 1 (СИ)

Ей никогда не приходилось бывать в жилищах отставных вояк — выйдя на пенсию, те обыкновенно предпочитали селиться в более спокойных местах, чем суетный Броккенбург. В сонном Бельгерсхайне с его прекрасными яблочными садами, в тучном Лангебенсдорфе с его прославленными кофейными пирожными, да хоть бы и в самом Магдебурге — там всегда можно найти развлечения на любой вкус, даже если после всех войн от тебя осталось так мало плоти, что впору хранить ее в печном горшке, а не облачать в костюм.

Прихожая оказалась пуста и безлюдна. Не очень большая, не очень маленькая, она была погружена в полумрак и ни единым звуком не отозвалась на ее вторжение, но Барбаросса, едва лишь прикрыв за собой дверь, замерла, стараясь не только не шевелиться, но и не дышать.

Хозяин-старикашка не спешил на скрип двери, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение, угостить стаканчиком и пригласить в дом. Верно, дрыхнет наверху, как и говорила Бригелла. Может, высосал бутылочку вина за обедом и будет спать до позднего вечера, даже не подозревая, что за гостей адские владыки привели нынче в его дом. Тем лучше. Тем больше у него шансов дожить до почтенного возраста.

Первые секунды после того, как скрипнула дверь — самые опасные. Если демон-привратник все-таки подаст сигнал, если престарелый хозяин в своей спальне вскочит, паля вслепую из пистолетов, лучше сохранить между собой и дверью как можно более короткую дистанцию — на тот случай, если придется улепетывать без оглядки.

Тишина. Умница Лемигастусомиэль не подал тревожного сигнала, воздух в прихожей не засветился, реагируя на ее присутствие, по дверной коробке и стенами не зазмеились огненные письмена демонического языка, сплетая вокруг нее лопушку из невидимых раскаленных нитей.

Ничего. Тишина.

Дом ни единым знаком не продемонстрировал, что ощутил визитерку в своей прихожей. Ни скрипа чужих шагов, ни звука взводимого мушкетного курка, ни того неприятного шороха, который издает обнажаемая сталь, высвобождаемая из ножен. Значит, можно приниматься за работу.

Барбаросса не позволила себе расслабиться, миновав порог. Напротив, замерла в неподвижности, стараясь не шевелить не единым членом, точно восковая статуя. Только никчемные тупые шлюхи, привыкшие орудовать в чужих домах так же свободно, как у себя в штанах, бросаются к сундукам со скарбом, радостно хмылясь. И частенько превращаются в щепотку жирной сажи на полу. Если ты не видишь рядом опасности, учила Панди, это не значит, что ее нет. Это значит, что ты не замечаешь ее признаков.

По этой части Панди была мастером, каких поискать. Удивительно, как это в ней сочеталось — презрение ко всем законам и правилам вкупе с мятущейся, точно адский огонь, натурой, и способность хладнокровно ковыряться в чужих замках. Однако здесь миннезанги «Камарильи Проклятых» не лгали — Панди обнесла в этом херовом городе столько домов, что если бы в каждом оставляла свой портрет, ее лицо уже было бы много известнее, чем лицо бургомистра господина Тоттерфиша.

Барбаросса машинально мазнула по прихожей взглядом, чтобы убедиться, что в ней нет опасностей — явных опасностей. Что под входным половичком заботливым хозяином не заготовлен медвежий капкан, готовый перекусить ей ноги. Что у двери на уровне головы не примостилась страшная Фридхофсканон, «кладбищенская пушка»[5], способная размозжить ей голову куском свинца, стоит только неосторожно задеть натянутую нить. Что из дверной коробки не торчит какой-нибудь отравленный шип или иная гадость вроде заговоренного гвоздя… В Унтерштадте существовало много подобных приемов, призванных защитить дом от незваных гостей, да и в Нижнем Миттельштадте такими фокусами не гнушались — редко у какого хозяина были деньги на защитные чары, заговоренный демонологом замок или даже собственного охранного демона.

Ни на шаг не удаляясь от двери, Барбаросса осторожно втянула носом воздух. Переломанный не единожды, свернутый на бок, этот нос не шел ни в какое сравнение с изящными припудренными носиками хорошеньких ведьмочек, но все еще сносно разбирал запахи. Сейчас ей требовалась его помощь — куда сильнее, чем требовалась в трактире, чтобы определить, каким дерьмом хозяин разбавил вино в этот раз.

Бригелла оказалась права, ее не ждал ни разъяренный хозяин с пистолетами в руках, ни хитроумно сооруженная ловушка, способная искалечить и даже убить, ни прочие неприятные штуки. Но это не означало, что этот милый блядский домик не в силах преподнести ей неприятный сюрприз.

Брунгильда, вспомнила Барбаросса, эта мандавошья мать звалась Брунгильда. Привыкшая орудовать по ночам в Нижнем Миттельштадте и имевшая к этому ремеслу некоторые способности, она, как и Глаукома, в какой-то момент допустила небольшую ошибку. Влезла в контору нотариуса, спьяну приняв ее за скобяную лавку. Не заметила ни предостерегающих признаков, которые должна была заметить всякая ведьма, ни крохотных сигилов демонического наречия, укрывавшихся на стенах и половицах. А потом уже было поздно.