Барби. Часть 1 (СИ)

Судьба таких вельзеров незавидна. Магистратские стражники живо утаскивают их в застенки, и работенка это, надо думать, не из легких. Хорошо, когда потерявший чувство меры вельзер еще способен самостоятельно передвигаться на своих двоих, несмотря на булькающую массу, возвышающуюся на его плечах, прежде именовавшуюся головой, но попробуй уведи существо, чей мозг разросся до размеров Гейдельбергской бочки[6]! В тех случаях, когда мозг несчастного разрастается настолько, что его хозяина не увезти даже на грузовом аутовагене, стражники вынуждены вызывать на подмогу супплинбургов, хоть и сами отчаянно недолюбливают этих великанов, хлюпающих при каждом шагу и смердящих как скотобойня. Да и те обыкновенно не горят желанием появляться на поверхности, вдалеке от своих темных нор и штреков. Огромные, разбухшие, с трудом ковыляющие, обтянутые костюмами из промасленной мешковины, волочащие за собой следом свои чудовищные огнеметы, супплинбурги никогда не задаются вопросами и не оспаривают приказов. Привыкшие выжигать расплодившуюся под горой нечисть, вызревающую на городских отходах и щедро впитывающую в себя отравленную магическими миазмами воздух, они не делают разницы между фунгами и вчерашними людьми. Ревущий огонь быстро уничтожает потерявшего человеческий облик вельзера вместе с жилищем, оставляя на пепелище слой ровного серого пепла.

Иногда Барбаросса задумывалась о том, отчего именно безобидные вельзеры, пусть и потерявшие человеческий облик в своем безудержном опьянении знаниями, вызывают к себе столь пристрастное внимание со стороны городского магистрата. Супплинбургов никогда не призывают ради прочих эделей, сколь велика бы ни была опасность. Они не выжигают гнезда расплодившихся гарпий, даже когда те, осатанев от голода, принимаются тягать к себе детей и прохожих, раскраивая и свежуя их на лету. Их не вызывают чтобы разделаться с погруженными в бесконечную пьяную горячку вельфами, способными спалить трактир или целый квартал только потому, что это кажется им чертовски забавным фокусом. Они не используют свои страшные огнеметы, выплескивающие пламя Ада, против фуггеров, а те подчас кишат не только всеми ведомыми человеку болезнями, но и насекомыми, способными породить вспышку чумы или проказы. Если магистратская стража и борется с кем-то беспощадно, не стесняя себя в средствах, так это с невинными вельзерами, которые не угрожают никому кроме себя.

«Они просто боятся, — сказала однажды Котейшество, с которой Барбаросса поделилась своими соображениями, — Господин бургомистр Тоттерфиш и его сановные друзья из магистрата. Боятся, что вельзеры, став нечеловечески умны, сделаются опасны для них и для города. Подготовят заговор, свергнут действующий магистрат или что-то в этом роде. Им проще сжечь опасность, чем мириться с ее существованием — сам Сатана не знает, до чего способны додуматься вельзеры, если их не остановить…»

Звучало разумно. Поговаривали, некоторых представителей своего племени, потерявшим меру в усвоении знаний, вельзерам все же удается спасти. Используя тайные тропы и ходы, известные только им, они укрывают их в специальных убежищах, устроенных в городе и под ним, именуя их своими Старейшинами и ухаживая за ними так, как редкая мать ухаживает за своим ребенком. Каждое такое убежище, по слухам, размерами превышало целую залу и служило домом не для одного старейшины, а для нескольких, иной раз для целой дюжины. Их мозговое вещество из давно лопнувших черепов, разрастаясь, соединяется в единое целое, образуя исполинский пульсирующий знаниями пузырь, внутри которого происходят мыслительные реакции еще более потрясающие, чем в любой алхимической лаборатории. Такие Старейшины, объединившись в единый мыслящий организм, никогда не спят и не требуют пищи для своей телесной оболочки, тем более, что человеческие тела их ссыхаются, как хвосты у крысиного короля[7], превращаясь в крохотные сморщенные корешки. Им нужны только знания, чтобы поддерживать работу вечно кипящего исполинского мозга, потому вельзеры Броккенбурга тайком навещают их, принося с собой все, что им удалось отыскать, выполняя свою работу на поверхности — кусочки чужих историй, выведанные у клиентов, сальные анекдоты, услышанные в пивных, украденные из почтовых ящиков письма и старые газеты, а иногда даже и базарные слухи.

Поглощая все это в неимоверных количествах, Старейшины размышляют, что-то бесконечно переваривая в своих пульсирующих недрах, возможно давно сделавшись хитрее многих демонов и служителей Геенны Огненной, беда лишь в том, что ни одна живая душа толком не знает, что именно вызревает в их сизых, пронизанных венами, потрохах. Может, они размышляют о новом мироустройстве, в котором все будет организовано так справедливо и мудро, что оберы сделаются равны с эделями, а золото будет ходить наравне с медью. А может — об этом болтают не любящие вельзеров остряки — о новом рецепте бобовой похлебки с кориандром.