Барсук

Когда Барсук убил третью жертву, родственники убитых создали небольшое активное объединение. Они ставили под сомнение то, как ведется расследование, и постоянно пытались выудить информацию, требуя обеспечить им доступ к конфиденциальным следственным документам. Сесилия, конечно, не рассказывала им ничего, что нельзя было бы сказать прессе, но они не сдавались, даже платили частным детективам для расследования дела в неофициальном порядке. Наверняка они тоже ничего не выяснили, а иначе уже предали бы это огласке. Сесилия считала их жутко назойливыми, но в то же время не хотела враждовать. В конце концов, они, хоть и использовали разные методы, преследовали ту же цель — поймать Барсука.

После появления новости о книге председатель объединения Кристоффер Ульссон еще активнее стал пытаться поговорить с Сесилией. Она понимала, что не сможет вечно избегать его, и раз он уже стоит тут у стойки, нужно брать быка за рога.

Она широко улыбнулась Кристофферу и протянула руку:

— Рада видеть, Кристоффер.

— Взаимно, хотя я не верю, что вы честны, госпожа полицейский. — Он ответил на рукопожатие, сжав руку чуть сильнее, чем нужно. Его торс впечатлял, хоть и не так бросался в глаза, как объем талии. Но рукопожатие у него сильное. Сесилия порадовалась, что редко носит кольца. При таком зажиме они бы больно надавили на косточки в пальцах.

— Инспектор уголовной полиции, руководитель группы «Барсук», — поправила она его. Произнесение вслух собственной должности заставило ее выпрямиться. — Что вас навело на подобные мысли?

— Просто интуиция. Вы три месяца избегали разговора со мной. Как вы думаете, зачем я приехал сюда на машине из Мальмё?

— Сожалею, но я была занята — пыталась поймать Барсука.

Кристофер многозначительно взглянул на нее.

— Надеюсь, но у меня очень много вопросов. Участники объединения требуют ответов от меня, а я жду их от вас. Вы знаете, как это работает.

Сесилия кивнула.

— Да, но и вы, и ваши участники знаете, что я не могу разглашать информацию. Мы соблюдаем строгую конфиденциальность, пока идет предварительное следствие.

— Но оно идет уже несколько лет. Вы когда-нибудь дадите нам ответы?

— Когда Барсук будет за решеткой, — ответила Сесилия. — Давайте оставим это и перейдем к делу.

— Хорошо, хорошо. Мы можем поговорить об этой чертовой книге, которую они выпускают?

— О ней мы можем поговорить, — ответила Сесилия, глубоко вздохнув.

— Вы же не допустите подобное? Ведь должен быть способ остановить издание. Она только разбередит рану, принесет сплошную боль и страдание.

Сесилия встретилась с ним взглядом. Он выглядел искренне обеспокоенным, не просто раздраженным как обычно.

— Знаете, тут вот я с вами полностью согласна. Я тоже считаю, что это ни в какие ворота. Ее следовало бы запретить. Но по закону это не запрещено.

— Но должно же быть? Он забрал мою сестру. Понимаете? Она никогда не вернется. Нас больше пятидесяти человек, кто готов рассказать о таком же горе. И они собираются сделать из этого развлечение?

— Я не знаю, что сказать. Мне жаль, но у нас в стране свобода слова. Как бы мне ни хотелось, полиция ничего не может сделать. Возможно, вам стоит поговорить с адвокатом?

Кристоффер в отчаянии развел руками.

— Я уже разговаривал. Он говорит, что, может, удастся подать иск о нарушении закона о прессе в случае клеветы или незаконного описания насилия в книге. Но мы этого пока не знаем, а когда книга выйдет, то ущерб уже будет нанесен.

— Я правда очень сожалею, — сказала Сесилия, положив ладонь на руку Кристоффера. — Если бы я могла, запретила бы книгу, поверьте.

Кристоффер кивнул.

— Спасибо. Я понимаю. Но я не мог не попробовать, вы же понимаете?

— Конечно! Мне, наверное, не стоит это говорить, но на вашем месте я бы поговорила с прессой. Они наверняка захотят услышать, что думают родственники жертв.

— И это мы сделали, но они тоже сначала хотят дождаться выхода книги.

Кристоффер опустил глаза. Сесилия почувствовала некоторое сострадание. Проходит год за годом ее неудачных попыток поймать преступника, и объединение родственников продолжает расти. Все больше людей лишились своих близких. Ответственность тяжким грузом легла на ее плечи.

— Я знаю одну вещь, которую вы можете сделать, — сказал он наконец. — Проверьте то издательство. Вдруг кто-то там что-то знает.

— Проверю, — сказала она.

27

Сначала я не понимал, чего они хотят, почему выбрали именно меня. Я пытался их игнорировать, притворяться, что их не существует, точно так же, как обычно делаете вы. Но они не исчезали. Вы сами знаете. Вы тоже их слышали.

Пятница, 20 мая