Бару Корморан, предательница

Стол был завален черновиками воззваний — целым ворохом исчерканных листов пергамента, в основном разорванных и скомканных от досады. Благо, что все они — на афалоне, на котором Тайн Ху умеет говорить, но не читать!

— Пытаюсь составить план расходов. Распределить захваченные деньги. Просто привычка счетовода.

Бару принялась собирать бумаги, делая вид, что закончила работу. Хорошо хоть, что здесь нет развернутой карты лояльности!

— Может, я и не знаю алфавита афалона, — произнесла Тайн Ху, пригвоздив один из обрывков пергамента к столешнице растопыренными пальцами. Золотистая темнота ее глаз пугала. — Но я знаю, как на нем выглядит ваше имя. И оно встречается тут гораздо чаще, чем нужно для расчетов.

— Вы знаете, как выглядит мое имя? — переспросила Бару. — Забавно. Я приму это в качестве комплимента, если вы не возражаете.

И Бару откинулась в кресле с безмятежным видом, избегая цепкого взгляда Тайн Ху.

Зачем она сюда явилась? Почему Унузекоме не предупредил Бару о прибытии княгини?

Пожар, охвативший Ордвинн, мог бы призвать ее куда угодно!

Все вокруг, кроме пламени свечи, на миг замерло.

Затем Тайн Ху, стуча каблуками по половицам, обошла кресло. Бару хотела встать, но княгиня схватила ее за горло и с грохотом опрокинула на спину, подцепив ногой ножку кресла. Мебель незамедлительно треснула под весом Бару.

Тайн Ху обнажила меч.

— Стража! — захрипела Бару. В голове звенело, глаза затуманились красной пеленой.

Сильнее всех прочих ее чувств оказалось странное детское возмущение. Разве она не шептала на ухо жрице–иликари? Она же связала себя с прочими заговорщиками тайной ценою в жизнь!

Острие, вспоровшее скальп губернатора Каттлсона, защекотало ее лоб.

— Ты слишком много дала нам, — проговорила Тайн Ху. Голос ее звучал отстраненно, тонко, словно скрежет стекла под алмазом. — Я спасла тебя от Каттлсона, чтобы получить кое-что взамен. Но была чересчур щедрой, понимаешь, что я имею в виду?

— Вам не обойтись без меня.

Лицо княгини кружилось перед глазами, будто морской ястреб в небе. Как она могла забыть? Она повторила эту ошибку дважды! Игры князей и народов, десятилетия оккупации, века предательств и перестановок, огромный реестр политических интриг — и она наивно думала, что может стать ее центром, расставить фигуры и не стать пешкой!

— Золотых галеонов недостаточно. Нам предстоит одолеть «Сомнение предателя».

Острие меча кольнуло кожу.

— «Сомнение предателя» я выслушивала от Зате Олаке не один год. Я постоянно склонялась перед запретами Зате Явы — «время еще не пришло, наш час не пробил»… Теперь чае настал, и Ордвинн поднимается. — Тайн Ху умолкла, и клинок дрогнул от насмешливого пожатия плечами. — Какой нам сейчас в тебе прок? Может, нам будет безопаснее без маскарадского технократа, а?

— Рыбачка… — прошептала Бару.

Острие замерло. Княгиня взглянула на Бару сверху вниз, губы ее дрогнули, с любопытством выдохнув:

— Что?

— То самое имя, которое ты дала мне. В порту, три года назад. Бару Рыбачка, основа и опора, любимица икари Девены. — Бару оттолкнулась от пола и, вгоняя себя в безрассудную ярость боя, поднялась. Тайн Ху отвела клинок. — Ты знаешь новости? Ты слышала, что Радашич с бою взял Пактимонт? Видела, как горят алые паруса в Порт–Роге? Нет?! Теперь буду говорить я! Восстание с самого начала обречено на провал — остальные князья не пойдут за нами. Наяуру с Игуаке полюбуются, как нас будут топить, а после разделят наши богатства и земли. Но прислушайся к кличу своих собственных крепостных, Тайн Ху…

— Честная рука, — пробормотала княгиня Вультъягская. — Да. Даже Сентиамутам из предгорий знаком этот клич.

Бару никогда не приходилось убивать кого–либо лицом к лицу. И она пока не встречалась с настоящей — неизбежной смертью. Яд Зате Олаке был невидим, а от поединка с Каттлсоном ее спасли в последний момент. Резня в гавани оказалась скорее испытанием для желудка, чем для сердца.

А теперь, опираясь на край стола, она обнаружила, что ее бьет дрожь. Трясущимися руками она собрала со стола пергаменты и передала их Тайн Ху. Значит, она трусиха…

— Восстание возглавлю я, — сказала Бару. — Если не делом, то хотя бы именем. Однажды я уже расправилась с ордвиннскими князьями. Они боятся и уважают меня. Я подняла меч на губернатора и завоевала любовь народа. Я разорву заколдованный круг! Прочь «Сомнение предателя»!.. Видишь, что здесь написано? «Я, Бару Рыбачка, Честная Рука»! Вот мое новое имя!

— А что, если именно этому я и хочу помешать? — прошипела Тайн Ху. — Восстание должно быть ордвиннским!

— Князья — еще не весь Ордвинн! Они не смогли отстоять Ордвинн. И не смогут, сколько бы ни пытались. Единственная надежда на меня, простую чужестранку без примеси благородных кровей! — Бару грохнула кулаком по столу, сминая пергаменты, на которых еще не просохли чернила. — Я ваш последний и единственный шанс!

— Довольно, Вультъяг, — раздался из–за дверей голос Унузекоме. — Она права.

Бешенство княгини Вультъяг не на шутку испугало Бару — ведь, прячась за стенами школы, она уже успела позабыть обо всех унижениях и гневе покоренного народа Тараноке.